Повесть временных лет о крещении Руси (2)
Повесть временных лет о крещении Руси. Летописец обращается к далекому уже и до него полулегендарному прошлому Киевской земли. Он, опираясь главным образом на древние предания родов, на то, что донесла до него память народа, рассказывает о трех братьях: Кии, Щеке и Хориве и их сестре Лыбеди. И три рода трех братьев он поселяет на Днепре. «Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев». Здесь братья построили городок, который назвали Киев.
Щек и Хорив «сели» на ближние горы, которые «ныне» — это во времена Летописца — называют Щековицей и Хоривицей. И «был кругом города лес и бор велик, и ловили там зверей, а были те мужи мудры и смыслены, и назывались они полянами, от них поляне и доныне в Киеве».
Далее Летописец рассказывает о расселении славян, о народах, подвластных Руси и платящих ей дань, о быте и обычаях языческих племен. Кругозор Летописца становится вселенски широким. Д. С. Лихачев пишет обо всей русской литературе домонгольского периода, что ее «стиль может быть определен как стиль монументального историзма», который характеризуется и тем, что автор «стремится рассматривать изображаемое как бы с больших расстояний — расстояний пространственных, временных (исторических), иерархических».
Это как бы некое «панорамное зрение», когда и Русская земля, и другие земли и страны видны как бы с большой высоты, когда исчезают мелкие детали, а видится значительное, определяющее. И так, как бы с птичьего полета, оглядывает Летописец современный ему мир: восток и запад. Он видит сирийцев, «живущих на краю света», одобряя их обычаи «не красть, не клеветать или убивать, и особенно не делать зло». Он же видит индийских браминов, которые «имеют великий страх божьей веры». Укоряет, не знаю, справедливо ли, британцев, где «несколько мужей с одной женою спят», и тут же сопоставляет британцев с совсем уже легендарными амазонками, которые вообще «не имеют мужей». Все это у Летописца служит тому, чтобы выделить полян, предков тех, что «доныне в Киеве». Поляне летописи хотя еще и язычники, но «имеют обычай отцов своих кроткий и тихий».
Еще больше подчеркивает автор «Повести» правильность жизни тех, кто принял крещение: «Мы же, христиане всех стран, где веруют во святую Троицу, во единое крещение и исповедуют единую веру, имеем единый закон, поскольку мы крестились во Христа…»
Затем следует рассказ о том, что север Руси был вынужден платить дань варягам, которые взимали ее «с чуди, и со славян, и с мери, и со всех кривичей», и что хазары (это Хазарский каганат в низовьях Волги) «брали с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и белке от дыма».
Далее следует рассказ о княжении в Киеве Аскольда и Дира, которых летопись называет варягами, что, вероятно, истине не соответствует, являясь одним из фрагментов вставной «варяжской легенды».
Летопись излагает поход Аскольда и Дира «на греков», осаду Царьграда их войском, под стенами которого оказалась наводящая на город ужас флотилия из двухсот челнов. В летописи это 866 год. Далее идет рассказ о захвате Киева варягами, притворившимися мирными купцами, убийстве Аскольда и Дира и начале княжения Олега. Того самого, которого и не читая летописи мы с детства знаем по пушкинской «Песни о вещем Олеге».
По преданию, пересказанному летописью, князь Олег умер, ужаленный змеей, выползшей из конского черепа. Народная память не любит варяжского конунга, обманом и насилием захватившего Киев. Вещему Олегу летописной легенды и пушкинских стихов противопоставлен славянский кудесник, жрец, волхв. Смерть настигла князя, не поверившего в мудрость волхва-провидца… Дружина Олега пришла на юг из Новгорода, где он правил, — «много воинов: варягов, чуди, славян, мери, веси, кривичей» — захватывают Смоленск, Любеч. «Всюду он принял власть и посадил своих мужей». Аскольда и Дира хоронили, вероятно, по христианскому обряду. Позднее некий Ольма поставит на могиле Аскольда церковь святого Николая. Отсюда в исторической науке утвердилась мысль, что Николай — христианское имя Аскольда, данное ему при крещении. Какое имя получил при крещении Дир, да и был ли он окрещен, неизвестно.
Так, по древним легендам, произошло объединение двух крупнейших центров восточного славянства — Киева и Новгорода и земель, на которые распространялась власть этих центров. Все это «Повесть» излагает между 866 и 882 годами.