Тайны острова Крит

Он займется этим в скором времени, займется так основательно, что все последующие годы его долгой жизни (Эванс скончался в 1941 году, в возрасте девяноста лет) он только этим и будет занят. И откроет одну из древнейших цивилизаций на свете. Но все это случится немного позже.

А тогда Эванс все еще был во власти иероглифов. И находки у него действительно были интереснейшие. Он значительно увеличил ту небольшую коллекцию, которую привез с собой на Крит; нашел и другие древние письменные знаки, напоминающие буквы: целая система линий — письменность, уходящая своими корнями в первоначально более сложные изображения предметов и понятий…

Эванс обратил внимание на то, что интересующие его письменные знаки встречаются не только на геммах и битых глиняных черепках, но и на так называемых «молочных камнях». Это были куски стеатита, которые местные жительницы, нацепив на шнурок, носили в качестве амулетов, безоговорочно веря в их волшебную силу. По местным поверьям, у тех, кто носит такие камни, молоко будет в изобилии.

Расставаться с амулетами жительницы Крита, как правило, не хотели. Но копии снимать давали охотно.

Столкновения между турками и греками, разыгравшиеся на Крите летом 1896 года, на некоторое время прервали работу Эванса. На острове началась резня, поджоги. В огне погибли находки Миноса Калакаириноса и черепок с линейными письменами, принадлежавший другому коллекционеру. К счастью, Эванс успел изготовить с них копии.

В 1898 году турки покинули остров. Мысль о необходимости начать раскопки на Крите преследовала Эванса.

Свои надежды он прежде всего связывал с Кноссом, и большим древним городом на Крите, о котором упоминал еще Гомер. Эванс даже примерно знал, где следует искать этот город. Вблизи от Кандии, на холме Кефала, находили всякое: фрагменты каких-то росписей, черепки, золотые кольца, сосуды из стеатита. На самой вершине холма известный уже нам Минос — не царь, разумеется, а торговец — выкопал из-под земли несколько огромных глиняных сосудов.

Эванс был полон решимости приобрести интересовавший его участок. И хотя он встречался с теми же препятствиями, что и Шлиман, — сначала с ним не хотели иметь дела, потом запросили бешеные деньги, — ученый и не думал отступать.

В 1895 году ему удалось добиться права на раскопки холма. А шестью годами позднее он стал владельцем участка. Заметим, что он был человеком богатым и мог, подобно Шлиману, на свой страх и риск распоряжаться очень значительными суммами.

23 марта 1900 года Эванс приступил к раскопкам. Он и сам впоследствии говорил, что не очень надеялся на крупные открытия: ведь Кносс погиб много тысячелетий назад, весьма возможно, что последующие поколения давно уже по камешку разнесли и остатки домов, и городскую стену.

Все, однако, обстояло иначе. Убедиться в этом Эвансу и его помощникам пришлось буквально в течение ближайших нескольких дней.

С самого начала здесь не удалось обнаружить никаких предметов или вещей греческих или римских времен. Это могло означать только одно: если под толщей холма покоятся остатки Кносса, остатки древних времен, то они никем не потревожены. И они, действительно, сохранились — и руины дворца, и многое иное.

…С большим тщанием работают нанятые Эвансом тридцать землекопов. Они просеивают и просматривают землю самым внимательным образом. Ни один мельчайший черепок не ускользнет от археологов.