Удручающее впечатление …
Этот документ оставляет удручающее впечатление. Как такой опытный руководитель, каким был генерал Шулген, мог недооценивать информированность ФБР и уровень подготовки его сотрудников? Из приписок к документу видно, что в Федеральном бюро расследований не было случайных людей.
Похоже, что этот абстрактный разговор “достал”-таки шефа ФБР Эдгара Гувера:
армия захватила в районе Розуэлла летающий диск, а ему, как сопливому мальчишке, рассказывают, что хорошо бы побегать за очевидцами чего-то загадочного в небе! И он приписал на документе следующие строки: “Я бы
сделал это, но прежде чем согласиться, мы должны настаивать на полном доступе к подобранному диску. Например, в случае Sw армия захватила его и не
позволила нам даже бегло осмотреть его”.
Какого мнения был Гувер о своем “хитром” армейском коллеге Шулгене - понятно. Но вот мы и добрались до основного. Во-первых, у Гувера нет сомнений: подобран летающий диск. И самое главное: что это за случай “Sw”?
Выходит, что была еще одна катастрофа летающей тарелки? Да, что это я! Не “выходит”, а БЫЛА, раз об этом пишет сам директор ФБР в документе, около тридцати лет пребывавшем в категории “секретно”. Но в таком случае это уже не в июле, а раньше. А когда раньше, не в июне ли? Не по этой ли причине, вернее, не из-за этого ли события, начиная с июня, летающие диски стали так часто появляться, что не могли остаться незамеченными? Не по этой ли причине в Вашингтоне засекретили загадочные куски, найденные Брейзелом, даже не видя
их, по одному лишь телефонному звонку? Запомним безапелляционное гуверовское “Sw”. И “июнь” в качестве предположения. В дальнейшем пригодится.
Появление на свет документа ФБР с собственноручной припиской директора ФБР Эдгара Гувера о подобранных двух летающих дисках закрывает затянувшуюся
дискуссию о реальности так называемых неопознанных летающих объектах раз и навсегда. Отныне оппоненты могут не беспокоиться.
II июля 1947 года, пятница
На розуэллской базе участники операции приглашаются маленькими группами, не привлекая всеобщего внимания, и предупреждаются о высоком уровне секретности и об ответственности за
разглашение информации о виденном или просто известном по этому делу.
15 июля 1947 года, вторник
Брейзел вернулся домой. Но это уже был совсем другой человек. Больше всего соседей удивило, что он неожиданно разбогател. До этой поездки в Розуэлл у Брейзела не было лишнего цента, а через неделю он вернулся из Розуэлла на новой машине и с деньгами, позволившими купить новый дом в Туларосе, да еще и склад-холодильник в Лас-Крусес.
- Через несколько месяцев у него было достаточно денег, чтобы вложить их в большое мясное дело,- говорит дочь Прокторов Алма Хоббс.
- Откуда он взял деньги?- удивлялась сестра Брейзела, Л.Фергюссон.
И, конечно, всех интересовало, что же он делал у военных, о чем шел разговор.
Соседка Брейзела Мэриэн Стриклэнд помнила, что, вернувшись домой, фермер рассказывал об угрозах: если, мол, откроет рот, то отправится в самую отдаленную тюрьму. Другим просто сказал, что был, как в тюрьме. В отношении же самого главного - ни слова.
Впрочем, что считать главным с точки зрения соседей? Если окружающие ждали, что фермер скажет, сколько ему заплатили, то, похоже, номер этот не прошел.
Увы, от самого Брейзела ничего не узнали и исследователи. По словам старшего сына Билла, отец ушел в 1963 году в могилу со своей тайной. “Это был ковбой старого образца, - сказал Билл об отце, - а они много не говорят. Мой брат и я, мы прошли через войну (он в сухопутных, я в военно-морских силах), и, само собой разумеется, отец нами гордился. Однажды он сказал мне:
- Когда вы, ребята, на службе, вы приносите присягу, и я тоже поклялся не
говорить”.