Жанна Д’Арк — смерть на костре или замужество
В букинистической лавке на берегу Сены я наткнулся однажды на книжку «Истории знаменитых людей, рассказанные их потомками». Она начиналась с Жанны д’Арк, а затем в алфавитном порядке следовали д’Артаньян, Бомарше, Доде, Гоген, Ггого, несколько Людовиков, Наполеон, Эйфель… и, словно нитка за иголкой, многовековые свиты их внуков, правнуков, праправнуков. От иных «семейных хроник» события и фигуры прошлого вдруг представали перед тобой так, что старый школьный учебник истории выглядел милым лжецом.
Ныне здравствующие граф и графиня де Сермуаз, например, с помощью специалистов по родословным доказали, что за пять веков орфография их имени претерпела следующие изменения: дез Армуаз, дез Эрмуаз и вот теперь — де Сермуаз. И, стало быть, известная в XV веке «дама из Армуаза» была прямым их предком. В семейном кругу ее поныне величают с родственной фамильярностью — «наша пратетушка». Граф с графиней докопались даже до того, что мамой этой самой «пратетушки» была супруга короля Карла VI (1368—1422) Изабо. Так что королева тоже зачислена в их семейный пантеон; она здесь фигурирует как «прапратетушка»…
Но кто же такая дама из Армуаза? К кому из великих французов имела она отношение? Ее нынешние потомки предъявляют миру следующий документ — это старинная купчая, которая начинается с представления участвующей в сделке стороны: «Мы, Робер дез Армуаз, рыцарь, сеньор Тишмона, и Жанна дю Лис, Дева Франции, сеньора указанного Тишмона, моя жена…»
Жанна дю Лис? Дева Франции?! Но ведь это же прозвище самой Жанны д’Арк! Выходит, ее не сожгли на костре в Руане в 1431 году? Спустя пять лет после своей мифической смерти она, как выясняется, благополучно вышла замуж и вместе с рыцарем дез Армуазом занялась скупкой недвижимости и разведением капусты в огороде замка Тишмон?!
Графские хроники утверждают, что род дез Армуаз, знатный уже и по тем временам, в следующих коленах произвел на свет герцогов и даже королей: короля румынского Михаила, короля бельгийского Бодуэна… Наконец, графы готовы показать даже могилу своей великой «пратетушки», героини Столетней войны, — они уверенно называют часовню в деревушке Пулиньи-сюр-Мадон…
Если все это правда, тогда кого же сожгли в Руане на площади Старого рынка 30 мая 1431 года? Чей даже не остывший пепел под лицемерные песнопения клерикалов бросили в Сену? Если то была не Жанна д’Арк, тогда кто же? На этот вопрос даже маститые историки допускают такой ответ: в средние века «под рукой» у инквизиторов всегда было немало «ведьм», вот и могли взять одну из них, подставить вместо Жанны д’Арк…
А она осталась жить-поживать, добра наживать, графов и королей на свет рожать…
Мистификация? Правда?
В Бургундии, сплошь отдавшейся врагу, был один отважный замок с отважным капитаном во главе — Робером де Бодрикуром. Сюда-то, в Вокулёр, самый близкий от родного Домреми городок, оставшийся верным французской короне, и явилась крестьянская девушка Жанна д’Арк. Капитан очень быстро устал ее слушать и выпроводил домой. Она вернулась.
Он снова ее слушал, сердился, вполне можно поручиться, что кричал что-нибудь в том духе, что, мол, война не для баб, но все же постепенно капитан смягчался и даже стал впадать в размышления. В конце концов он дал ей эскорт в шесть человек и послал в дальний замок Шинон, куда эта крохотная освободительная армия добиралась одиннадцать дней.
В Шиноне жил обиженный мамой, надломленный неудачами, понурый и слезливый дофин. Отец его уже умер; дофина уже льстиво величали Карлом VII, однако какой же он король? Все французские короли короновались в Реймсском соборе (только Наполеон, заметим в скобках, через четыре века нарушит традицию и императорский венец наденет в соборе Парижской богоматери). Реймс был в руках врагов, туда было ни дойти, ни доехать. Жила еще и королева-мама, отнявшая у французов Францию, у сына — престол. Шинон, где к концу того же XV века родится веселый остряк Рабле, был погружен в мрачную безысходность Столетней войны. Если падет Орлеан — отсюда надо сниматься тотчас…
Вот в такое-то унылое время является одетая в белое, на белом коне, с белой лилией на стяге пастушка откуда-то из Лотарингии, про которую король не мог бы с уверенностью сказать, его ли еще это земля или уже не его. В жизни Жанна не видела короля-дофина, но, допущенная во дворец, почему-то сразу угадала его в этом плохо одетом угрюмом молодом человеке — вассалы были богаче и одевались роскошней.
Это моментальное угадывание престолонаследника, зафиксированное в свидетельствах многих очевидцев, историки склонны расценивать как сверхъестественный дар Жанны, как способность к провидению.
Вторая загадка, мучающая жоанистов: известно, что Жанна подошла к дофину и что-то ему сказала, но сказала неслышно для других. Что же именно? Вот где простор для фантазий, вот откуда берет исток и легенда про даму из Армуаза! Но к этому мы еще вернемся ниже. А пока первая версия: Жанна могла сказать дофину, что, будучи послана богом, она коронует его в Реймсском соборе. На короля.
По-видимому, именно это и сказала Жанна, названная впослдествии Орлеанской девой, потому что это и составляло ее вторую цель. Своим инквизиторам она скажет, что всего этих целей было четыре. Итак, перечислим их все: освободить Орлеан; короновать короля в Реймсском соборе, что означало прежде всего освободить Реймс; изгнать английских захватчиков из Франции; освободить орлеанского герцога Карла, уже четверть века остававшегося пленником англичан. При жизни она выполнит лишь две задачи, но, пожалуй, не зря историки приписывают ее заслугам исполнение и двух остальных.
Если Жанна сообщила дофину про божественную свою миссию короновать его в Реймсе, можно понять, почему он выказал к ней интерес.
Но дальше все пошло не так просто. Больше месяца — весь март и первую апрельскую неделю — она пробыла в Пуатье, где находился королевский парламент. Дофин и сам приехал в Пуатье и живо интересовался ходом «экзамена», который изо дня в день юной пастушке, подписывавшейся крестиками, учиняли парламентарии и профессора.
Как жаль, что протокол этого экзамена не уцелел! Впрочем, мы достаточно полно представляем его содержание: на него сделано много ссылок в протоколах инквизиционного суда 1430— 1431 годов и реабилитационного процесса 1455—1456 годов. Но огорчение историков можно понять: по их догадке, именно «экзамен в Пуатье» содержал наиболее полные сведения о личности Жанны д’Арк.
Ученые мужи дотошно настаивали явить им «знаки», подтверждающие, якобы действительно Жанна самим божественным провидением уполномочена исполнить свои невероятные намерения. Известен ее ответ, повторенный множество раз: «Именем Бога заклинаю вас: я пришла в Пуатье не затем, чтобы представлять вам какие-то знаки; отправьте меня скорее в Орлеан: там я представлю знаки, ради которых я явилась! Дайте мне столько людей, сколько вы посчитаете нужным, и я пойду в Орлеан!»
