Масонство в России
Если судить по некоторым источникам, первые масонские ложи в России появились при Петре I. «В одной рукописи Публичной библиотеки, — информирует историк Вернадский в своей книге «Масонство в царствование Екатерины II», — рассказывается, что Петр принят в Шотландскую степень св. Андрея. Его письменное доказательство существовало в прошлом в той ложе, где он принят, и многие оное читали». А среди рукописей масона Ленского есть обрывок серой бумаги, на которой значится следующее: «Император Петр I и Лефорт были в Голландии приняты в тамплиеры». «Петр I, — пишет иной исследователь, В. Иванов, — стал жертвой и орудием ужасной разрушительной силы, потому что не знал подлинной сущности братства свободных каменщиков.
Он встретился с масонством, когда оно еще лишь начало проявлять себя в публичном движении и не обнаруживало своего настоящего лица». «В Россию свет масонства, — информирует Т. Соколовская, — проник, по преданию, при Петре Великом, документальные же данные относятся к 1731 году».
Как бы положительно ни относились к деятельности и реформам Петра I в современной интеллектуальной (да и чисто народной) среде, нельзя не согласиться с тем, что многие его начинания оказались плачевны для России. Война со Швецией при огромном превосходстве сил шла двадцать один год. Отданные под командование иностранным офицерам и обученные по-новому войска были разбиты под Нарвой. Первую же победу над шведами одержала дворянская конница с пятидесятилетним московским воеводой Шереметевым но главе. С его же именем связаны и все последующие победы.
За время правления Петра от непосильного труда погибли миллионы людей. Согласно данным М. Клочкова, население страны уменьшилось на одну треть. Один иностранец из окружения Петра писал, что содержание русского рабочего «практически не превышало того, во что обходится содержание арестанта». В. Ключевский информирует, что Петр I «понимал народную экономику по-своему: чем больше колотить овец, тем больше они дают шерсти». Для взыскания налогов этот царственный реформатор посылал воинские полки, но и это не помогало, и Петру доносили, что «тех подушных денег по окладам собрать нереально, то есть за нескончаемой крестьянской скудостью и за сущей пустотой». П. Милюков думал, что из созданных путем ужасного насилия заводов только немногие пережили царя. «До Екатерины, — пишет он, — дожило лишь два десятка».
Екатерина II, с одной стороны, относилась к масонству резко отрицательно, но с другой стороны — никак с ним не боролась. Быть может, масонство представлялось ей неопасным. Наряду с этим она, хоть и невольно, сделала много для будущего масонства в России, насаждая в высшем обществе антихристианский дух «вольтерьянства». С ее легкой руки оно стало модным среди русской знати.
В. Ключевский писал по этому поводу: «Философский смех освобождал нашего вольтерьянца от законов божеских и человеческих». Вопреки тому, что нравственные устои прошлых поколений в русском обществе были еще сильны, разрушительная работа импортируемых с Запада идей уже началась, исходя из этого неслучайно русский просветитель Н. И. Новиков записывает сейчас в своем дневнике, что уже стоит «на распутье между религией и вольтерьянством». «Направление русских умов становилось уже не усвоением европейской цивилизации, — резюмирует В. Ключевский, — а болезненным расстройством национального смысла».
В первое десятилетие царствования Екатерины масоны в России больше увлекались обрядовой стороной, практически не предпринимая каких-либо решительных попыток увеличить свое влияние на публичную жизнь, и лишь к концу царствования Екатерины здесь наконец сложились две масонские системы: так называемые елагинская и циннендорфская (шведско-берлинская). Первая названа по имени И. П. Елагина, который, по его же словам, встретился где-то в пути с одним путешественником-англичанином, и тот открыл ему, «что масонство есть наука». Вторая система была основана немцем из Верлина, отправленным в Санкт-Петербург известным тогда Циннендорфом. В 1776 году обе системы объединились, но в масонских ложах в ту пору преобладали только иностранцы, жившие в России, в то время как для самих русских масонство оставалось некой игрой «непонятных иноземцев».
Настоящие масоны появились в России лишь в конце царствования Екатерины. Одним из них был И. Г. Шварц, уроженец Трансильвании. В Россию он приехал в 1780 году в качестве гувернера, но скоро получил степень доктора наук МГУ, где со временем сколотил вокруг себя маленький масонский кружок из преподавателей и студентов в количестве восьми человек. Обрядность и ритуал там не практиковались, и вообще неясно, чем занимались члены кружка на своих совещаниях, но кружок был тайным, и другие масоны в него не допускались. Шварц, по его заверениям, «привез с собой градус единственного главного представителя теоретической степени соломоновых наук в России».
То есть, в противном случае говоря, был посвященным, специально отправленным в Россию представлять и насаждать здесь «великую идею масонства». И, по всей видимости, небезуспешно, поскольку на Вильгельмсбаденском конгрессе масонов в 1782 году Россия была признана «восьмой провинцией масонского мира».
После конгресса Шварц энергично принялся за распространение среди российских масонов учения розенкрейцеров. Практически год он проводил с ними «тайные занятия», читая лекции в духе Якоба Бёме и поощряя увлечение своих слушателей волшебством, алхимией и каббалой «как науками божественного происхождения, доступными для немногих и допускавшими единение с божеством». Потому что, как убеждал Шварц своих учеников, «откровенная религия доступна только волшебникам и каббалистам». Но свою «полезную» деятельность он закончить так и не успел, потому что умер в 1784 году. Но посеянные им семена дали всходы.
Его друг и сподвижник Н. И. Новиков учредил «Типографическую компанию», выпустившую в свет много масонских изданий. В своих статьях он писал, что «вере учат не так, как нужно», и рекомендовал, как нужно учить. О его деятельности донесли императрице, особо упомянув, что Новиков «со друзьями участвует в уловлении известной особы» (наследника Павла Петровича). В указе от 1792 года Екатерина выяснила «закрыть его на 15 лет в Шлиссельбургскую крепость», увидев в этом «умном, но страшном человеке» врага России. В заточении Новиков провел четыре года: в 1796-м Екатерина скончалась, а вступивший на трон Павел I в тот же день высвободил просветителя.
Не обращая внимания на «просветительскую» деятельность Новикова, среди масонов после смерти Шварца действительно посвященных лиц не выяснилось. Сам Новиков на допросе признался, что «многое ему неизвестно». Исходя из этого на этом этапе масоны, не смотря на то, что и отрицали церковную иерархию и обрядовую сторону религии, на саму Церковь не посягали, отдавая предпочтение алхимии и поиску «жизненного эликсира». Быть может, что приезд графа Калиостро в Россию в эти годы был далеко не случаен и сам граф ставил перед собой куда более далеко идущие цели, но какого-то заметного влияния на развитие масонства в России его нахождение не оказало.
Во времена правления Павла I проникновение масонства в Россию совершалось через орден иоаннитов, который формально сохранял статус католического, но структурно и идейно был устроен по масонскому примеру. Орден иоаннитов, или Орден св. Иоанна Иерусалимского, был создан в эпоху крестовых походов, но после изгнания крестоносцев из Палестины перебрался на Кипр, а в 1056 году, после завоевания монахами-рыцарями острова Родос, обосновался там. В 1521-м, после блестящей обороны острова от турецких полчищ, император Карл V пожаловал иоаннитам «в вечное наследство» остров Мальту, откуда обосновавшиеся там рыцари совершали походы на мусульман и при магистре де Валлетте достигли настоящего расцвета, став грозой всего Востока. Когда же в 1798 году юный генерал Наполеон Бонапарт на пути в Египет практически без боя захватил остров, большое число рыцарей отправилось в Россию, где и нашло себе приют. И не просто так.
Дело в том, что один из руководителей ордена — граф Литта — был женат на племяннице Г. Потемкина, которая до этого была замужем за графом Скавронским и после его смерти получила в наследство большое состояние. Поместья ее нового мужа в Италии были конфискованы французами, исходя из этого все его финансовые интересы сосредоточились в России. Граф Литта сумел поразить Павла и с того времени пользовался его неизменным покровительством. На своем собрании в Санкт-Петербурге члены ордена сместили прежнего магистра и на его место избрали Павла I, который с восхищением принял это назначение. Президенту Российской академии наук даже было предписано обозначить Мальту в издаваемой Академией календаре как «губернию России».
Принимая звание Великого магистра, Павел руководствовался более романтическими чувствами, нежели политическим расчетом. Конечно, свой порт в Средиземном море русскому флоту не повредил бы, но удержать его было нереально: Англия и Франция никогда бы этого не допустили. Итальянский поход А. В. Суворова принес русской армии новые победы и славу русского оружия, но самой России он ничего не дал. Ф. Ф. Ушаков обогатил военное искусство взятием неприступной крепости Корфу на Ионических островах, но затем едва избег печальной необходимости сражаться в Средиземном море (по приказу императора) с английским флотом за интересы чуждого ему ордена. Эта попытка дорого стоила и самому императору: в результате заговора он был убит. Его наследник, Александр I, отклонил честь принять звание Великого магистра ордена и отменил изображение восьмиконечного мальтийского креста на российском государственном гербе, помещенное туда по распоряжению Павла. В России от рыцарей-иоаннитов остались только корона магистра, «кинжал веры» да портрет Павла в одеянии магистра кисти В. Л. Боровиковского.
Александр I (о чем говорилось выше) еще состоял и масонской ложе. При нем в 1809 году в Россию для преподавания еврейского языка. В Духовной академии прибыл уроженец Венгрии И. Л. Фесслер, основавший в Санкт-Петербурге ложу «Северная звезда» (кое-какие масоны считали эту ложу иллюминатской), в которую входил и увлеченный его идеями М. М. Сперанский, оставивший заметный след в истории России своими реформами. Но в Санкт-Петербурге Фесслер надолго не задержался, потому что скоро был обвинен в том, что распространял среди слушателей академии социнианское учение. Чтобы избежать нежелательных осложнений, Фесслер перебрался в Саратов, но в провинциальной глуши учеников у него не нашлось. В 1822 году масонство в России было официально запрещено, и не смотря на то, что оно, несомненно, продолжало тайно существовать, но никаких очевидных показателей его деятельности (а также присутствия) не наблюдалось вплоть до конца XIX века.
Поэтому сейчас в Россию стало постепенно проникать французское масонство (или розенкрейцерство) в лице врача Папюса и его ордена мартинистов, но, потому, что этот процесс детально был обрисован нами в разделе о розенкрейцерах, то мы перейдем сразу к следующему этапу.
Следующий этап становления масонства в России связан с именем известного религиозного философа, поэта и публициста Владимира Соловьева, основоположника учения о святой Софии, проповедовавшего «модернизацию» православия с последующим объединением всех церквей. Действительно, сам Владимир Соловьев масоном как таковым не был — во всяком случае, нет никаких источников или свидетельств, подтверждающих факт его принадлежности к масонству.
Однако косвенно он оказался к нему причастен, поскольку его наиболее верные последователи сразу после смерти философа создали «Братство аргонавтов», собрания которою посещали В. Иванов, К. Бальмонт, Н. Бердяев и С. Булгаков. Примыкал к ним и А. Блок. «Мы были свидетелями, когда самые выдающиеся представители нашей интеллигенции, пресловутый мозг страны, устраивали мистерии с музыкой, песнями, плясками, причащались кровью… и посвящали восторженные стихи сатане», — писал об этих сборищах историк-эмигрант Василий Иванов. Позднее «Братство аргонавтов» преобразовалось в религиозно-философское общество (1907), а после революции, в 1919 году, члены общества основали «Вольную философскую организацию», основным направлением деятельности которой стала борьба против православия. Но с большевиками согласия они не нашли и в 1921 году были высланы за границу.
После отречения царя к власти в России пришло Временное правительство, многие члены которого входили в масонские ложи, да и ряды их противников — большевиков — еще, по чести говоря, полнились масонами, причем до такой степени, что в 1922 году II Коминтерн даже принял резолюцию о недопустимости одновременного нахождения в коммунистической партии и масонской ложе! Время развело «братьев». «Боевой орган пролетарской диктатуры», ВЧК, поставила задачей упорядочить тех, кто мог представлять опасность для новой власти, и применять тех, чьи оккультные наработки возможно было применять на благо революции.
Такой подход ясен. Сегодня как мы знаем, что многие старые большевики были членами мистических кружков. Так, писательница Нина Берберова информирует в своих мемуарах, что масоном был Лев Троцкий. В архиве КГБ СССР нашлось свидетельство того, что к французской ложе «Великий Восток» принадлежал и нарком просвещения А. В. Луначарский. Одно время ходили тоже слухи о том, что В. И. Ленин и Г. Е. Зиновьев до 1914 года были членами французской масонской ложи «Союз Бельвиля», не смотря на то, что, по иной версии, она называлась «Аретравай». Действительно, документального подтверждения эти версии так и не получили.
Среди оккультистов, оказавшихся на службе у новой власти, особо необходимо подчеркнуть уже упоминавшегося нами в связи с мартинистами А. В. Барченко, получившего хорошее медицинское образование и в то же время глубоко верившего, что в глубинах Азии существует страна Агарта (Шамбала), в лабораториях которой совершенствуется опыт древних цивилизаций.
Увлечение А. Барченко мистикой привело к тому, что он действительно занялся паранормальными свойствами человека. С 1911 года он начинает публиковать результаты своих изысканий, проводит ряд уникальных опытов, связанных с приборной регистрацией телепатических волн, или М-лучей. В 1920 году судьба свела его с академиком В. М. Бехтеревым, руководителем Института мозга, который пробовал дать научное объяснение феноменам телепатии, телекинеза и обморока. По ходатайству Бехтерева Барченко был отправлен Лапландию для изучения таинственных явлений, часто происходящих в районе Ловозеро. Так, среди населяющих эти места лопарей и пришлых людей время от времени наблюдаются проявления массового психоза. Люди начинают повторять друг за другом те или иные движения, делают каждые команды а также предсказывают будущее. Если же человека в этом состоянии ударить ножом, то нож не причиняет ему никаких повреждений а также не попадает в тело.
Экспедиция прибыла на Ловозеро в 1920 году и действительно столкнулась со многими «чудесами». Среди них и мощеная дорога длиной в полтора километра, и изображение на стене огромной человеческой фигуры, и специфические геомагнитные феномены, и огромные, внушающие ужас колонны. Участникам экспедиции удалось тоже найти «каменный цветок лотоса», потом утерянный, пирамиду на вершине одной горы и расщелину, уходящую в глубь земли. А. Барченко пришел к выводу, что все это остатки таинственной Гипербореи, легенды о которой присутствуют в мифах всех народов Европы.
В 1923 году А. Барченко поселился в петроградском буддийском дацане. Здесь посол далай-ламы в СССР Доржиев сказал ему координаты Шамбалы — на стыке границ Индии, Синцзяна и Северо-Западного Непала. Любопытно, что к этому времени Барченко уже знал эти координаты, действительно, из другого источника. Он получил их в Костроме от местного обитателя, выдававшего себя за юродивого. У того были таблички, исчерченные малоизвестными письменами.
Барченко, он утвержает, что прочёл эти таблички и понял, что речь в них шла о дюнхоре — буддийском эзотерическом учении, якобы происходящем из Шамбалы, в тайны которого Барченко рассчитывал посвятить руководителей коммунистического правительства России. Работами Барченко, с подачи германского посла в Москве Вильгельма Мирбаха и сотрудника ВЧК Якова Блюмкина, заинтересовалась коллегия ОГПУ, поручившая ознакомиться с ними Глебу Бокию. Так в недрах ОГПУ появилась секретная лаборатория нейроэнергетики, существовавшая при спецотделе в течение двенадцати лет.
Руководитель спецотдела при ОГПУ Глеб Иванович Бокий происходил из старого дворянского рода. Отец Глеба был преподавателем химии, брат и сестра продолжили семейную традицию, став известными учеными, а юный Глеб выбрал стезю опытного революционера. Одновременно с теорией и практикой революции он увлекался тайными восточными учениями и историей оккультизма. Наставником его в этом деле был видный доктор и гипнотизер, член ордена мартинистов П. В. Мокиевский, еще упоминавшийся нами. Он же в свое время рекомендовал в ложу и А. Барченко. Сколько-нибудь большой карьеры у мартинистов Глеб Бокий не сделал — так и остался на уровне ученика.
Но вот где он был настоящим мастером, причем от природы, так это в шифрографии. Воистину, это был гений по части шифра. Лучшие шифровальщики России пробовали найти ключ к его шифрам, но безуспешно. В 1921 году Бокий назначается руководителем советской криптографической службы, наименование которой часто изменялось, но она в любой момент состояла при ВЧК, то есть была автономной.
При личном знакомстве Барченко произвел на Бокия сильнейшее впечатление. В последовавшем после этого разговоре Барченко сказал фразу, поменявшую жизнь обоих собеседников: «Контакт с Шамбалой способен вывести человечество из кровавого тупика сумасшествия, той ожесточенной борьбы, в которой оно безнадежно тонет!» Исходя из этого нет ничего необычного, что Бокий и духовно родные ему люди скоро создали Тайное общество «Единое трудовое братство», которое отвергало такие постулаты большевизма, как диктатура пролетариата и классовая борьба, и принимало в свои ряды людей, свободных от догм материализма. В 1925 году весь спецотдел тревожила одна неприятность — экспедиция в Тибет. В числе горячих приверженцев предстоящей экспедиции был сам Ф. Э. Дзержинский. Против же выступал нарком иностранных дел Г. В. Чичерин.
Не помогло даже рекомендательное письмо сотрудника отдела интернациональных связей Коминтерна Забрежнева, состоявшего одновременно и членом французской ложи «Великий Восток». Начались бюрократические дрязги и проволочки, и экспедиция в последний момент была отменена.
Парадоксально, но организация «Единое трудовое братство» просуществовала, не обращая внимания на свои антисоветские настроения, до 1937 года, когда был учинен ее разгром. Еще раньше был расстрелян Яков Блюмкин — за свою близость к Льву Троцкому. От Бокия потребовали так называемую «Черную книгу», содержавшую компрометирующие материалы на видных большевиков и руководителей партии, которые Бокий собирал с 1921 года по личному указанию Ленина. Бокий отказался ее предоставить и был срочно арестован. За ним арестовали и других членов «Братства».
1930-е годы в России (тогда уже СССР) стали временем «крестового похода» против масонства. Если судить по некоторым документам, последняя масонская ложа была разгромлена в 1936 году. Действительно, Нина Берберова, писательница и автор документально-биографических изучений, утверждала, что масоны в правительственных структурах были в любой момент. Во всяком случае, отношения юный советской власти с масонами строились весьма неоднозначно. Восемь масонских орденов, согласно ее точке зрения, действовавших в стране после революции, нормально пережили «красный террор» 1920-х годов а также выросли численно.
Увлекательные подробности она говорит об ордене мартинистов. Как они соотвествуют действительности, как читатель понимает, судить сложно. Итак, руководителем российского масонского ордена мартинистов являлся Борис Астромов (Кириченко). В мае 1925 года он неожиданно появился в приемной Главного политического управления в Москве с предложением своих услуг. Для чекистов Астромов подготовил особый доклад, в котором всячески подчеркивал общность задач гэпэушников и мартинистов и показывал на совпадение их символики, отмечая только различие в подходах, что, с его точки зрения, было несущественно. «Масоны скорее большевики, чем христиане», — говорил Астромов. Суть же основной идеи его доклада была в том, чтобы применять масонские каналы для сближения СССР с западными странами. Как впоследствии выяснилось, эту идею ему подбросил А. Барченко.
Но как руководитель Астромов не пользовался у масонов особенным влиянием. Более того, в дальнейшем оказалось, что это лживый и морально нечистоплотный субъект, склонный к педофилии и склонявший своих учениц к сожительству. «Братьям» скоро стало известно о контактах своего руководителя с ОГПУ, и они срочно распустили братство.
А ОГПУ тем временем не нашло ничего лучшего, как арестовать Астромова. Тот срочно написал письмо Сталину, в котором внес предложение перелицевать Коминтерн по примеру масонства, а себя — в качестве консультанта. Но машина уже заработала: Астромову дали три года лагерей, а после этого сослали на Кавказ. Других арестованных масонов еще выслали в различные места — наказание по тем временам удивительно мягкое.