История Титаника

Гибель «Титаника» произошла 15 апреля 1912 года. В 2 часа 20 минут самое большое в мире судно пошло ко дну. А за 14 лет до катастрофы его гибель в подробностях была описана в романе Моргана Робертсона «Тщетность».

Фабула книги вкратце сводилась к следующему:

В Англии построили небывалой величины трансатлантический лайнер, которому дали название “Титан”. Он считался непотопляемым, самым комфортабельным, роскошным и самым быстроходным в мире. Право совершить на нем первое плавание через океан выпало на долю “сильных мира сего” — миллионеров Старого и Нового Света. Холодной апрельской ночью “Титан” со всего хода врезался в айсберг и затонул. Спасательных шлюпок на борту гигантского корабля не хватило, и большая часть пассажиров (а всего их было около двух тысяч!) погибла. Северная Атлантика оказалась немым свидетелем страстей человеческих — героизма, подлости, великодушия и трусости.

… Прошло 14 лет. Неожиданно имя мало кому известного писателя Моргана Робертсона появилось на первой полосе лондонской “Тайме”. Официальное правительственное сообщение гласило: “Небывалое в морских летописях несчастье произошло в Атлантическом океане. Пароход “Титаник” компании “Уайт Стар”, выйдя 11 апреля 1912 года в свое первое плавание, столкнулся с айсбергом и затонул. По последним сообщениям есть основания полагать, что из 2800 человек спаслось менее 700 человек».

Англичане были потрясены. Все, что придумал когда-то Робертсон, предстало горькой правдой, — все, вплоть до подробностей. Название пароходов: вымышленный “Титан” и реальный “Титаник”. Размеры и устройство почти схожи, у обоих лайнеров по четыре трубы и по три винта. Длина “Титана” — 260 м, “Титаника” — 268 м. Почти совпадают соответственно и другие данные: водоизмещение — 70 000 т — 66 000 т; мощность машин — 50 000 л. с. — 55 000 л. с; максимальная скорость — 25 узлов — 25 узлов.

И что удивительно — причина, место и время года катастрофы одни и те же! Как на “Титанике”, так и на “Титане” находились миллионеры и представители высшего общества; на обоих судах не хватило шлюпок и спасательных жилетов.

Перечень совпадений настолько велик и достоверен, что заставляет задуматься: как вообще могло осуществиться такое пророчество?

Газеты называли Моргана Робертсона мрачным гением, оракулом, ясновидцем. В его адрес шли сотни горьких писем от вдов и сирот тех, кто погиб на лайнере. “Тщетность” была предана проклятью, роман никогда больше не издавался, а само слово “Титаник” стало символом величайшей катастрофы, небывалого бедствия на море.

Итак, ИСТОРИЯ «ТИТАНИКА»

“Умеренная скорость, но повышенный комфорт”

В конце 19 века на морских путях Северной Атлантики конкуренция между судоходными монополиями резко обострилась. В 1888 году в Германии организуется крупный судоходный концерн “Гамбург-Америка линия” и быстро развивается старая компания “Норд-дейчер Ллойд”. По темпам роста своего торгового флота и по степени концентрации капитала они значительно опережают самые крупные английские компании “Кунард” и “Уайт Стар”.

Желая взять реванш Фирма “Уайт Стар” решила перещеголять конкурентов не скоростью, а роскошью и удобством пассажирских помещений двух своих новых лайнеров. Поэтому девиз фирмы “Уайт Стар” стал: “Умеренная скорость, но повышенный комфорт”.

В конце 1909 года фирма заказывает в Белфасте на верфи “Харланд энд Волф” два однотипных лайнера — “Олимпик” и “Титаник” — небывалого для того времени водоизмещения. При этом ставится условие, чтобы оба парохода были лучше всех существовавших тогда у других компаний и удовлетворяли всем прихотям высшего общества. Вот почему на обоих лайнерах помимо кают и помещений третьего класса имелись каюты-люкс, обеденные салоны, фойе, холлы, вестибюли, театр, бальные залы, плавательные бассейны, бары, читальные залы и т. п.

“Титаник” считался самым большим и самым богатым по устройству и отделке внутренних помещений судном в мире. Он имел одиннадцать палуб, соединенных между собой 9 электрическими лифтами. Высота от воды до шлюпочной палубы равнялась 18,5 м. От киля до верха дымовой трубы расстояние составляло 54 м. Диаметр дымовой трубы был равен 7,3 м. Вес каждого станового якоря парохода составлял 14 т, а вес каждого звена якорной цепи — 80 кг. Руль лайнера весил 100 т.

В бортах лайнера имелось более 2000 иллюминаторов. Огромный обеденный салон для пассажиров первого класса по высоте охватывал три палубы. На пароходе были сделаны зимние сады, огромные вестибюли дворцового стиля, вычурные камины, широкие лестничные проходы, отделанные дубом и орехом, великолепные балюстрады с причудливыми завитками чугунных узоров. Были также оборудованы поле для игры в гольф, теннисный корт, скейтинг-ринг, турецкие бани и т. д.

Все общественные помещения лайнера были отделаны в различных архитектурных стилях: ампир, барокко, эмпайер, людовики, тюдоры и модерн. Особой гордостью фирмы “Уайт Стар” считались огромные часы “Титаника”, украшенные двумя бронзовыми нимфами, которые олицетворяли Честь и Славу, венчающие Время.

Помимо кают класса “люкс” на “Титанике” имелись два суперлюкса, отделанные с изумительной роскошью. Помещения каждого из этих суперлюксов включали гостиную, гардеробную, спальню, ванную комнату и отдельную прогулочную палубу с садом. Стоимость проезда в такой “каюте” в один конец составляла 4350 долл. (примерно 50 тыс. долл. — по современному курсу).

Экипаж Титаника

Экипаж “Титаника” насчитывал почти 800 человек, из которых 500 — стюарды, повара, горничные и пр. Капитаном нового лайнера был назначен один из ветеранов британского торгового флота — Эдвард Джон Смит. Ему было уже шестьдесят с небольшим лет, из которых он верой и правдой 38 прослужил компании “Уайт Стар”. Должность капитана “Титаника” он получил в качестве бенефиса перед уходом на почетную пенсию. Смит имел диплом капитана “экстра-мастер”, государственные награды и являлся членом исполнительного совета Ассоциации торгового мореплавания Великобритании.

Пассажиры Титаника

На борту “Титаника” оказалось полтора десятка миллионеров и различного рода нефтяных, угольных, стальных и железнодорожных “королей”. Самым богатым из них считался американец Джон Джекоб Астор — обладатель 150 млн долл. Он год назад женился на 19-летней Мадлен Форс и после поездки по Египту с молодой женой и любимым эрдельтерьером по кличке Китти возвращался в Нью-Йорк.

Здесь был и компаньон небезызвестного миру Джона Моргана — владелец 100 млн долл. Бенджамин Гуггенгейм, и английский миллионер Космо Дафф Гордон, и основатель сети крупнейших в мире универсальных магазинов “Мейси”, член конгресса США Исидор Штраус, и энергетический “король” Филадельфии Джордж Уайденер, подаривший своей жене на рождество нить жемчуга стоимостью 750 тыс. долл., в которой семь жемчужин были величиной с голубиное яйцо.

В Саутгемптоне на борт “Титаника” поднялся и занял каюту-люкс № 51 на палубе “Б” Брюс Исмей, миллионер. Фактически новый лайнер принадлежал ему. Он являлся президентом американской “Международной компании торгового флота”, председателем и директором-распорядителем “Океанской пароходной компании Ливерпуля”, куда входила фирма “Уайт Стар”, и директором-распорядителем последней. Кроме того, Исмей был директором железнодорожной компании “Лондон Мидленд энд Скоттиш рэйлроад” и директором компании “Бирмингемского судоходного канала”.

К “второстепенны” миллионерам “Титаника” следует отнести Реблинга, Хейса, Даллеса, Тоссинга, Хойта, Мура и шотландскую виконтессу Роте. В первом классе лайнера готовились к путешествию через океан такие знаменитости, как сенатор Картер, сенатор Эллисон, член британского парламента Норман Грейч, железнодорожный магнат Джон Тэйер, адъютант президента США майор Арчибальд Батт, английский публицист Вильям Стэд, театральный режиссер Генри Харрис и др.

Одним словом, не зря еще до выхода в море газеты назвали “Титаник” “экспрессом миллионеров”. Более скромная, но принадлежавшая к высшему обществу публика ехала на “Титанике” во втором классе. Это были ученые, артисты, писатели, художники, поэты, архитекторы и пр.

Пассажиры третьего класса занимали каюты и кубрики на самых нижних палубах лайнера, причем по традиции того времени холостые мужчины находились в носовых кубриках парохода, а незамужние женщины — в кормовых.

Продукты

3 апреля 1912 года “Титаник” прибыл в Саутгемптон, где принял на борт часть пассажиров, уголь и запас продовольствия на рейс в Америку и обратно.

Вот перечень продуктов, которые были погружены в его трюмы: 40 т свежего мяса, 12 т дичи, 450 кг чая, 35 тыс. куриных яиц, 250 баррелей муки, 7 т молока, 1,5 т сливок, 5 т сахара, 40 т картофеля, 15 тыс. бутылок эля и портера, 12 тыс. бутылок минеральной воды и 1000 бутылок вина.

Говорят, что самые горькие фразы, когда-либо придуманные людьми, — это “если бы” и “могло бы быть”. В злополучной цепи удивительнейших случайностей и совпадений, решивших судьбу “Титаника”, таких “если бы” пять.

Первое «если бы» произошло еще до выхода в открытое море…

Утро 10 апреля 1912 года. Восхищенные толпы на набережной. Три мощных буксира начали выводить “Титаник” из порта Саутгемптон в открытое море. Судно в “упряжке” буксиров медленно двигалось вдоль причала, где стояли английский лайнер “Оушеник” и американский лайнер “Нью-Йорк”.

В результате возникшего явления присасывания масс “Нью-Йорк” начало притягивать к двигавшемуся рядом “Титанику”. Словно нитки, оборвались семь швартовых концов, удерживавших американский пароход с кормы. Толпа пассажиров, стоявших на палубе у леерного ограждения, мгновенно отхлынула от борта. Капитан Смит, поняв опасность, бросил ручки машинного телеграфа на положение “стоп”. Расстояние между левым бортом “Титаника” и кормой “Нью-Йорка” не превышало трех метров. Столкновения удалось избежать.

Если бы лайнеры столкнулись, то наверняка роковой рейс “Титаника” был бы отложен…

Но буксиры “Нептун” и “Вулкан” благополучно вывели исполина в открытое море. После этого Титаник пересек Ла-Манш, зашел во французский Шербур, принял на борт еще часть пассажиров и почту и снова вернулся к берегам Англии, на этот раз — в ирландский Куинстаун (Queenstown). Здесь также погрузили почту и приняли на борт последних пассажиров. Среди них был Томас Эндрюс, директор-распорядитель фирмы “Харланд энд Волф”, построившей “Титаник”.

Начало рейса

11 апреля 1912 года, в 14 часов 00 минут Титаник начал свое роковое плавание. На борту “Титаника” находилось 1316 пассажиров и 891 член экипажа (один кочегар дезертировал с судна за пять минут до отхода) — всего 2207 человек. Пассажиры прекрасно проводили время, техника работала исправно и ничто не предвещало беды. На первый взгляд.

Драма в эфире

Первое предупреждение о появившихся на трассе “Титаника” ледяных полях и айсбергах Смит получил от капитанов порта еще до выхода в рейс в Саутгемптоне и в Куинстауне. На второй день плавания были предупреждения с французского парохода “Ла Турень” и лайнера “Париж”.

Однако то, что произошло в эфире в день гибели Титаника не входит ни в какие рамки.

Около 9 часов утра рокового дня, в воскресенье 14 апреля, старший радист “Титаника” Джон Филиппе принял сообщение об айсбергах и ледяных полях от 42° с. ш. и между 49° и 51° з. д. от лайнера “Карониа”. На что был дан ответ: “Спасибо за сообщение. Погоду мы встретили разную. Смит”.

Чуть позже сообщение от английского лайнера Болтик: “Несколько пароходов на выходе в океан встретили лед и айсберги от 49°09′ до 50°20′ западной долготы”. В это время “Титаник” находился на 50°14′ з. д. Эту радиограмму капитан Смит перед ленчем передал Исмею. Тот положил ее в карман жилета и позже показал ее двум знакомым дамам. Лишь в 19 часов радиограмма попала в штурманскую.

В 13 часов 45 минут “Титаник” принял радиограмму германского парохода “Америка”, затем вновь сообщение от «Болтик».

В 18 часов 40 минут Филиппc принял депешу парохода “Калифорниан”, адресованную пароходу “Антилиан”:
“Капитану Антилиана. В 18 часов 30 минут по судовому времени, широта 42°03′ северная, долгота 49°09′ западная, три большие ледяные горы пять миль южнее нас”.

В 21 час 40 минут Филиппc принял еще одно сообщение об айсбергах от другого парохода:
“От Месаба — Титанику и всем идущим на запад судам. Сообщаю о льде от 42° до 41°25′ северной широты и от 49° до 50°30′ западной долготы; видел массу тяжелого набивного льда и большое количество айсбергов, также ледяные поля. Погода хорошая, ясная”.

Наконец, в 22 часа 40 минут, то есть за час до столкновения, когда Филиппсу наконец удалось наладить хорошую связь с мысом Рейс, в эфир на его волне ворвался Эвенс — радист “Калифорниана”. Он передал: «Мы остановились, окружены льдами…» Раздраженный тем, что его перебивают, Филиппс отстучал: “Заткнись! Я занят, я работаю с мысом Рейс”. Он даже не удосужился дослушать сообщение до конца и записать координаты, где “Калифорниан” встретил лед.

Но ни капитан, ни вахтенный штурман об этих сообщениях не знали: радисты их просто не передали на мостик, который находился от них в 20 метрах.

Здесь необходимо сказать еще об одном “если бы”. Так, если бы радисты “Титаника” передали сообщения на мостик, то вахтенный помощник, конечно, обратил бы внимание на столь конкретное предупреждение об айсбергах.

Но желание подзаработать оказалось сильнее: в этот день с раннего утра радист “Титаника” Джон Филиппс и его помощник Гаральд Брайд занимались передачей частных радиограмм на мыс Рейс, откуда их телеграфировали в разные районы США и Канады. Радисты были заинтересованы в этой работе, так как богатые пассажиры за быструю посылку частных депеш давали чаевые. А “Титаник” продолжал мчаться навстречу своей гибели…

Гибель Титаника

Светящийся циферблат часов на ходовом мостике “Титаника” показывал судовое время 23 часа 40 минут. Заканчивалось воскресенье 14 апреля 1912 года — четвертый день плавания. Винты лайнера вращались со скоростью 75 оборотов в минуту, лаг показывал скорость 22, 5 узла. Над Северной Атлантикой стояла ясная ночь. Океан в исключительно спокойном состоянии напоминал необъятное зеркало, затянутое черным крепом. На передней мачте лайнера, на высоте 30 метров над палубой, в специальном наблюдательном пункте, который моряки называют “вороньим гнездом”, два матроса напряженно вглядывались в темень ночи. Океан и небо слились в сплошной, непроглядный черный фон.

Внезапно один из впередсмотрящих, Фредерик Флит, заметил прямо по курсу корабля нечто более темное, чем ночная тьма. Ударив трижды в сигнальный колокол, он сообщил на мостик: “Прямо по носу айсберг, сэр!” В ответ послышался спокойный голос первого помощника капитана Уильяма Мэрдока: “Благодарю”. Тут же последовала его команда стоявшему у штурвала рулевому: “Лево на борт!”

Через несколько секунд после этой команды ручки машинного телеграфа были переведены в положение “Стоп” и тут же на отметку “Полный задний ход”. Сквозь передние стекла ходового мостика Мэрдок уже различил приближавшуюся громаду айсберга, она надвигалась со стороны носа “Титаника” и казалась выше уровня бака лайнера.

Судно продолжало с той же скоростью мчаться вперед, хотя все его три гребных винта вращались теперь на задний ход. Прошло ровно 38 мучительных своим ожиданием секунд, прежде чем нос парохода начал медленно отклоняться влево. Курс изменился на два румба. Первому помощнику показалось, что еще две-три секунды, еще каких-нибудь пять метров отойти влево — и айсберг, не коснувшись борта, пройдет справа. Но увы!

Здесь опять возникло очередное “если бы”.

Несмотря на безлунную ночь, впередсмотрящий заметил бы айсберг, и не за полмили (926 метров), а за две или три, если бы на море было хоть небольшое волнение или зыбь. В этом случае он увидел бы белые барашки у “ватерлинии” айсберга. Как позже стало известно, “Титаник” столкнулся с “черным айсбергом”, то есть с таким, который недавно перевернулся в воде. Обращенная к “Титанику” сторона этого айсберга имела темно-синий цвет, из-за этого не было фосфоресцирующего явления. Нормальный, белый айсберг при подобном условии мог быть замечен за милю.

Итак, прошло ровно 38 секунд. Судно слегка дрогнуло, и стоявшие на мостике почувствовали какую-то странную вибрацию огромного корпуса корабля. “Титаник” буквально прогладил айсберг своим правым бортом, при этом на носовую палубу парохода справа от фок-мачты упало несколько тонн льда. Его обнаружили и в отдельных каютах правого борта, иллюминаторы которых были открыты для проветривания на ночь. Получилось так, что форштевень “Титаника” за несколько метров от ледяной горы прошел свободно, а подводная часть правой скулы судна в районе форпика столкнулась с острым подводным выступом айсберга, так называемым шипом.

Причем “Титаник” не просто чиркнул “скулой” об этот выступ, а именно прогладил о подводную часть айсберга на полном ходу свой правый борт на одну треть длины. При этом обшивка парохода была разрезана льдом на протяжении почти ста метров, словно консервная банка открывалкой.

По-разному ощутили и восприняли этот удар люди, находившиеся в разных местах судна. Пассажиры в верхних салонах лайнера услышали из глубины судна негромкий скрежет, на столах задребезжали и зазвенели серебряные приборы и посуда. Большая часть обитателей верхних палуб явно ощутила скрежещущий звук. Некоторые пассажиры, находившиеся в это время на палубе, видели, как айсберг, немного возвышавшийся над шлюпочной палубой, “прошелся” вдоль правого борта, как падали в воду глыбы льда, отколовшиеся от этой плавно проскользнувшей мимо горы. Тут же айсберг исчез в темноте.

По-другому ощутили удар об айсберг люди, находившиеся в нижних помещениях парохода. Например, в котельном отделении № 6, когда зазвенел сигнальный колокол и над водонепроницаемой дверью замигал красный свет, раздался оглушительный грохот. Вода каскадом ворвалась в котельное отделение, забурлила водоворотами вокруг трубопроводов и клапанов.

В котельном отделении № 5 в борту парохода образовалась метровая пробоина, в которую сильной струёй хлестала забортная вода. В момент касания корпуса судна и айсберга люди не устояли на ногах. Почувствовав глухой удар и услышав скрежещущий звук чего-то рвущегося, кочегары поначалу решили, что “Титаник” наскочил на песчаную отмель у Большой Ньюфаундлендской банки.

Для пассажиров, каюты которых размещались глубоко внизу по правому борту, “неясный скрежущий звук” оказался невероятным грохотом, который заставил их выскочить из постелей. Не прошло и десяти минут, как стали появляться первые тревожные признаки того, что на “Титанике” не все так благополучно, как должно было быть.

Вот что творилось в первых шести из шестнадцати водонепроницаемых отсеков корабля.

В носовом кубрике матросы услышали странный шипящий звук, раздававшийся из форпика — ближайшего к носу судна отсека. Это воздух с шипением выходил из цепного ящика: вода поступала в отсек столь быстро, что вытесняемый ею воздух вырывался из цепного ящика под большим давлением.

В шахте железного винтового трапа, ведущего к проходу и соединявшего кубрик кочегаров с котельным отделением, бурлила вода.

В третьем отсеке от носа, где находились наиболее близко расположенные к днищу и носу судна самые дешевые помещения для пассажиров, вода начала уже через десять минут просачиваться под двери. Когда люди стали покидать каюты, вода доходила им до щиколоток.

В четвертом от носа отсеке на двух нижних палубах располагались почтовая кладовая и багажное отделение. Не прошло и пяти минут, как почтовые клерки, занимавшиеся сортировкой заказной корреспонденции на нижней палубе, оказались по колено в воде.

В пятом водонепроницаемом отсеке от носа, где находилось котельное отделение № 6, раздалась команда: “Гаси топки!”. Вода через угольный порт и листы съемного настила второго дна начала затоплять отсек. Через пять минут работавшие там кочегары оказались по пояс в воде, смешанной с машинным маслом.

В соседнем котельном отделении № 5 поток воды, хлеставшей внутрь корабля, был слабее, и, когда механики запустили насосы, они начали откачивать воду быстрее, чем она поступала в отсек. Давление пара, поднятое в котлах “Титаника” для развития полного хода, при остановке судна открыло предохранительные клапаны, и из котлов начал вырываться пар. Кочегарам пришлось заливать топки.

В это время на носовой палубе лайнера пассажиры третьего класса играли кусками льда в футбол. Они первыми почувствовали, что палуба немного накренилась вперед. Пассажиры, обитавшие в верхних помещениях лайнера, заметили, поднимаясь по трапам, что ступеньки не совсем на месте, что их ноги почему-то ступали не так, как раньше.

Как оказалось, спустя десять минут после столкновения с айсбергом по приборам “Титаник” имел небольшой дифферент на нос и крен на правый борт в 5 градусов.

Едва прекратился звук скрежета льда о подводную обшивку борта парохода, на ходовом мостике “Титаника” появился капитан Смит. Как явствует из показаний на суде четвертого помощника капитана Боксхолла, он шел по коридору на ходовой мостик, когда услышал три удара в колокол и команду: “Лево на борт!”

Поднявшись на мостик, он увидел, что ручки машинного телеграфа стояли в положении “Полный задний ход”. Он также видел, что Мэрдок повернул рычаг автоматического закрытия дверей водонепроницаемых переборок. По его словам, часы на мостике показывали 23 часа 40 минут.

Казалось бы, что несший вахту первый помощник капитана Мэрдок поступил вполне правильно, положив руль на борт и среверсировав машины парохода. Во всяком случае, во время разбирательства обстоятельств катастрофы как в Нью-Йорке, так и в Лондоне этот вопрос не обсуждался.

Однако это очень важный вопрос и еще одно “если бы” в цепи злополучных случайностей, преследовавших “Титаник”. Позже проведенные на “Олимпике” эксперименты показали, что если бы Мэрдок не среверсировал машины сразу же после команды “Лево на борт”, то “Титаник” наверняка избежал бы столкновения с айсбергом.

Не прошло и пяти минут, как на мостик прибежал судовой плотник Хатчинсон и доложил капитану, что в нижних помещениях корабля сильная течь. В это же время появившиеся на мостике почтовые чиновники сообщили, что почтовая кладовая заполняется водой.

Как уже говорилось, среди пассажиров “Титаника” находился Томас Эндрюс — директор-распорядитель верфи “Харланд энд Волф”. Капитан Смит вместе с ним спустился в нижнее помещение лайнера, и они осмотрели поврежденный борт. Оказалось, что прорезанная льдом щель высотой от 20 до 80 сантиметров шла ниже ватерлинии от форпика до котельного отделения № 6, ее длина была около ста метров.

“Титаник” был построен так, что мог оставаться на плаву при затоплении любых двух из его 16 водонепроницаемых отсеков. Он мог также сохранять плавучесть в случае затопления любых трех из первых пяти отсеков. Непотопляемость лайнера была обеспечена даже при затоплении всех первых четырех отсеков.

Но судно не было рассчитано на затопление всех пяти первых отсеков. Водонепроницаемая переборка между пятым и шестым отсеками на “Титанике” доходила лишь до палубы “Е”. Если вода затопит первые пять отсеков, то нос лайнера погрузится в море настолько, что палуба “Е” над шестым отсеком войдет в воду, и через ее люки, не имеющие закрытий, отсек будет затоплен. После этого таким же образом будут последовательно затоплены остальные отсеки.

Эндрюс на листах своего блокнота быстро произвел расчет. Он знал, что за первые десять минут после удара об айсберг вода поднялась на 4 метра в форпике, в трюме № 1, в трюме № 2, в почтовой кладовой, в котельном отделении № 6. Она поступала и в котельное отделение № 5, но пущенные на полную мощность насосы успевали ее откачивать.

Эндрюс назвал капитану Смиту время, когда “Титаник” пойдет ко дну, ошибившись лишь на десять минут…

00 часов 5 минут. С момента удара об айсберг прошло ровно 25 минут. Капитан Смит начал отдавать приказания. Своему старшему помощнику Уайлду он приказал расчехлить все спасательные шлюпки, первому помощнику Мэрдоку — созвать пассажиров к местам аварийного сбора, шестому помощнику Мауди — вывесить на шлюпочной палубе аварийные шлюпочные расписания, четвертому помощнику Боксхоллу — разбудить спавших после вахты второго помощника Лайтоллера и третьего помощника Питмана. После этого капитан направился в радиорубку, расположенную позади штурманской рубки.

В 00 часов 10 минут с антенны лайнера в ночной эфир полетел сигнал CQD — действовавший в те годы международный радиотелеграфный сигнал бедствия, и координаты “Титаника”.

Первым радиограмму принял Даррент — радист английского парохода “Маунт Темпл”.

В 00 часов 15 минут на сигнал бедствия ответил германский пароход “Франкфурт”, находившийся в 150 милях от места катастрофы. Однако радист настолько не понял серьезности ситуации, что ничего, кроме попытки выяснить подробности, не предпринял.

В 58 милях от “Титаника” в южном направлении шел британский лайнер “Карпатия”, принадлежавший конкурирующей фирме “Кунард лайн”. Его радист Томас Коттэм, еще ничего не зная о случившемся, передал на “Титаник”, что на мысе Рейс для него получены частные сообщения. В 00 часов 25 минут Филиппс ответил «Карпатии”: «Немедленно идите на помощь. Мы столкнулись с айсбергом. Старик, это сигнал бедствия. 41°46′ нордовой, 50°14′ вестовой.» Вскоре Филиппс получил ответ, что “Карпатия” изменила курс и на всех парах идет на помощь.

В 00 часов 40 минут “Титанику” ответили американская “Вирджиния”, “Олимпик” и русский грузовой пароход “Бирма”.

“Титаник” стоял неподвижно в ночи на зеркальной глади океана. Из первых трех его огромных труб с неистовым ревом, сотрясавшим тихое звездное небо, извергался пар. Выработанный 29 котлами, пар был уже не нужен, теперь он требовался лишь для вращения динамо-машины и отливных насосов. В котельных отделениях, заливаемых забортной водой, чтобы предотвратить взрыв котлов, механики и кочегары тушили топки.

Услышав страшный рев пара, пассажиры первого и второго класса высыпали на верхнюю прогулочную палубу. Когда прекратили стравливать пар и шум стих, над застывшей гладью океана раздался странный, непривычный звук: он исходил из четвертой дымовой трубы “Титаника”.

Это был вой трех десятков собак самых разных пород и мастей. Дело в том, что четвертая труба лайнера была фальшивой — она не имела внутри дымохода и предназначалась лишь для того, чтобы подчеркнуть мощь гигантского судна. В ней имелись различные вспомогательные помещения и клетки для пассажирских собак. Только избранным пассажирам “люксов” разрешалось держать своих питомцев в каютах. Остальные псы содержались в этой своего рода трубе-зверинце. И вот сейчас, почуяв недоброе, испуганные животные завыли…

Общей тревоги с сиренами и ударами в судовой колокол на “Титанике” не протрубили: Смит опасался паники. Стюарды спокойно и вежливо разбудили спавших пассажиров, оповестили о “небольшом повреждении” лайнера и предложили всем надеть спасательные жилеты и выйти на шлюпочную палубу.

Но выйти на шлюпочную палубу было предложено только обитателям “люксов” и двух первых классов.

В третьем же классе парохода такого объявления сделано не было, и фактически там никто не знал, почему трубы ревут, а судно стоит на месте. Сотни сонных, перепуганных людей, толкая друг друга, устремились из кают и кубриков в проходы и коридоры лайнера.

Согласно шлюпочному расписанию, пассажиры “люксов” и первого класса должны были собраться в носовой и средней части шлюпочной палубы, пассажиры второго класса — в кормовой части этой палубы.

Место же для обитателей третьего класса, а он составлял две трети всех пассажиров “Титаника”, предусматривалось на нижней кормовой палубе позади надстройки, перед палубой юта, и на носовой палубе, между срезом полубака и надстройкой. Но все выходы на эти две нижние палубы были закрыты… В течение двух часов люди живой цепочкой блуждали в поисках выхода по многочисленным коридорам и проходам в чреве огромного парохода. Большая часть из них так и не выбралась на верхние палубы из-за давки, которая там царила.

Получилось так, что из нижних помещений третьего класса люди практически не имели возможности попасть на шлюпочную палубу. Толпы женщин и мужчин стояли у начала главной лестницы третьего класса и кормовой части палубы “Е”. Наверх их не пускали стюарды: распоряжение отправить женщин и детей к шлюпкам последовало лишь в 00 часов 30 минут. Множество народу попадало на палубе “Е” в тупики, и люди опять возвращались туда, откуда начали поиск выхода наверх.

А в это время представители высшего общества занимали места в шлюпках.

На “Титанике” имелось 14 спасательных шлюпок длиной 10 метров, вместимостью 65 человек каждая, два катера чуть меньших размеров, каждый из которых мог принять по 40 человек, и 4 шлюпки конструкции Энгельхарда (со складывающимися парусиновыми бортами) вместимостью около 50 человек каждая.

Согласно британским правилам, объем спасательных средств на “Титанике” должен был быть достаточным для размещения 962 человек. На самом деле общая вместимость шлюпок “Титаника” была рассчитана на 1 178 человек. Фактически шлюпки могли вместить лишь половину из 2 207 человек, находившихся на борту “Титаника”, и всего 30 процентов общего количества людей, на которое был рассчитан лайнер.

О таком страшном несоответствии не знал никто из пассажиров, и лишь немногие члены экипажа понимали трагизм сложившейся ситуации. Для большинства пассажиров “Титаник” был непотопляем. Они не хотели садиться в шлюпки, полагая, что будут в большей безопасности, если останутся на борту лайнера.

Офицерам, матросам и стюардам “Титаника” пришлось буквально уговаривать пассажиров покинуть судно. Капитан Смит отдал приказ: “В первую очередь в шлюпки садятся женщины и дети!” Однако в первых, спущенных на воду шлюпках “Титаника” оказалось и немало мужчин. Вежливые стюарды особую заботу проявили к своим подопечным пассажирам из класса “люкс”.

Шлюпка под № 1, спущенная с правого борта, позже получила название “специальная миллионерская”. Когда шлюпку спустили на воду, в ней вместо положенных 40 человек было всего 12. Она отошла от тонущего “Титаника” и больше к нему не возвращалась. Но об этом позже…

Одна за другой вдоль обоих бортов спускались на воду шлюпки и по тихой гладкой поверхности океана под стук и хлопанье весел отходили прочь от “Титаника” в ночную мглу.

Капитан Смит, видимо, прекрасно понимал драматизм сложившейся ситуации: половина находившихся на борту лайнера людей, за жизнь которых он нес ответственность, должна была погибнуть, потому что спасательные шлюпки не могли принять всех. Он знал, что в пробковом спасательном жилете здоровый человек, оказавшийся в воде, проживет не более часа. Если в 19 часов термометр показывал б градусов по Цельсию, то к 20 часам температура воздуха упала до 0 градусов, а температура воды в 23 часа равнялась -0, 5 градуса по Цельсию.

Смит чувствовал, что число погибших окажется еще больше, если на тонущем пароходе начнется паника. Поэтому он приказал закрыть на замок все двери проходов, ведущих из помещений третьего класса, где находилось более 700 человек, наверх к шлюпкам. Чтобы хоть как-то отвлечь внимание пассажиров от мысли о неизбежности гибели корабля, Смит попросил руководителя оркестра судового ресторана Уоллоса Хартли собрать своих музыкантов и начать играть. Сперва музыканты собрались в салоне отдыха первого класса, потом вышли на открытую шлюпочную палубу и начали играть.

И вот в ночном холодном воздухе, под яркими звездами раздались звуки джаза. Четкие и быстрые ритмы модного тогда регтайма сменяли друг друга. Восемь профессиональных музыкантов старались изо всех сил. Видимо, они понимали, что играют в последний раз в своей жизни… Звуки оркестра хотя и заглушали гул толпы, доносившийся с нижних палуб третьего класса, но не смогли заглушить револьверные выстрелы.

Позже на следствии выяснилось, что во время спуска на воду последних шлюпок из-за начавшейся паники и хаоса офицеры “Титаника” применили огнестрельное оружие. На суде пассажирка Корнелия Эндрюс заявила, что видела, как застрелили несколько мужчин, пытавшихся захватить приготовленную к спуску на воду шлюпку.

С момента удара об айсберг прошел час. Гигантское судно тонуло.

В это время в машинном отделении “Титаника” механики и кочегары прилагали отчаянные усилия, чтобы поддержать давление пара в работающих котлах, необходимое для работы насосов и подачи энергии для электрического освещения и, главное, для радиостанции. По-прежнему с антенны лайнера неслись в эфир радиосигналы о помощи.

В это время на связь с “Титаником” вышел его “брат” — лайнер “Олимпик”. Он находился в 500 милях. Филиппс периодически поддерживал с ним связь, не переставая обращаться с просьбой о помощи к судам, находящимся ближе к “Титанику”. А ближе всех к тонущему лайнеру была “Карпатия” (в 58 милях), радист которой сообщал, что она на предельных оборотах своей паровой машины мчится на помощь.

В 00 часов 45 минут с ходового мостика “Титаника” ввысь полетела первая сигнальная ракета. Больше часа помощники капитана пускали в небо эти призывы о помощи. А тем временем слева по носу лайнера примерно в 10 милях маячили огни какого-то парохода. Он, не оказав помощи, через полтора часа исчез из виду.

На “Титанике” спускали на воду последние шлюпки. Второй помощник капитана Чарлз Лайтоллер во время разбирательства катастрофы свидетельствовал, что видел директора-распорядителя фирмы “Уайт Стар” Брюса Исмея. В накинутом поверх пижамы пальто и ковровых ночных туфлях он стоял у шлюпки, с которой матросы снимали брезентовый чехол, он ни с кем не разговаривал, ни к кому не обращался, словно загипнотизированный, направился в сторону кормы, где смотрел, как в шлюпку сажали детей и женщин. У шлюпки № 5 он начал торопить матросов: “Спускай! Спускай! Быстрее! Еще быстрее!”

Пятый помощник капитана Гарольд Лоу, который в это время работал с талями под шлюпбалками, понимая, что указания и команды Исмея создают путаницу в его работе и подвергают опасности жизнь сидевших в шлюпке людей, крикнул: “Эй ты! Убирайся отсюда к чертовой матери!” Исмей остолбенел и отошел прочь.

Потом он подошел к шлюпке “С”, которая уже висела на талях за бортом. Нос лайнера уходил под воду, вода начала заливать палубу. Брюс Исмей оказался в этой шлюпке… Нет, его туда не столкнула стоявшая рядом толпа. Он прыгнул в нее сам.

Во время разбирательства катастрофы он объяснял суду, что прыгнул в лодку только после того как сели все дети и женщины и никого из пассажиров не осталось на палубе с этого борта.

Уж кому, как не Исмею, было ясно, что, когда он покинул “Титаник”, на его борту оставалось еще 1600 человек, среди которых сотни женщин и десятки детей… Более того, он видел, как перед его позорным бегством с тонущего корабля многие его друзья из числа сильных мира сего отказались занять место в шлюпке раньше женщин и детей. Взять хотя бы обладателя 150 миллионов долларов полковника Джона Джекоба Астора, который предпочел смерть позору.

О выдержке и мужественном поведении его перед лицом смертельной опасности давала показания на следствии американка мисс Маргарита Хейс из Нью-Йорка:“Полковник Астор обнял за талию свою жену и помог ей сесть в шлюпку. Других женщин, которые должны были сесть в эту шлюпку, не было, и офицер корабля предложил Астору сесть в шлюпку вместе с женой. Полковник беспокоился за жену, которая была на восьмом месяце беременности. Он посмотрел на палубу, нет ли женщин, желающих сесть в шлюпку, и занял место.

Шлюпку вот-вот должны были спустить на воду, когда из прохода выбежала женщина. Подняв руку, полковник остановил спуск шлюпки, вышел из нее, помог женщине сесть на его место. Жена Астора вскрикнула и хотела выйти из шлюпки вместе с мужем, но он обнял ее и, нежно похлопав по спине, что-то тихо сказал ей. Когда спускали шлюпку, я слышала, как он произнес: “Дамы всегда должны быть первыми”. Многие видели, как Астор улыбался и махал рукой своей жене, когда шлюпка была уже на воде”.

Последнюю шлюпку с “Титаника” спускали в 2 часа 05 минут. К этому времени ходовой мостик лайнера уже скрылся под водой, и носовая часть шлюпочной палубы стала погружаться в море. Лайтоллер, второй помощник капитана, был предельно осторожен. Толпа в несколько сот человек окружила шлюпку, в которой было всего 47 мест. Он приказал матросам и стюардам крепко взяться за руки, окружить шлюпку и пропускать в нее только женщин с детьми. Одновременно капитан Смит кричал в медный рупор толпе: “Сначала женщины и дети! Мужчины, будьте британцами!”

Теперь с каждой секундой “Титаник” все глубже и глубже уходил под воду. Его корма медленно поднималась над поверхностью океана. Изнутри парохода стали слышны звуки падающей мебели, звон бьющейся посуды, хлопанье дверей кают, которые начали сами собой открываться.

Вода наступала. Наклон палубы стал таким крутым, что люди уже не могли устоять на ногах. Они падали в воду. Когда шлюпка, которой командовал Лайтоллер, была спущена на воду и ее тали отданы, Смит в последний раз зашел в радиорубку, где Филиппс и Брайд все еще вели переговоры с судами, спешившими к месту катастрофы. Он сказал им: “Вы выполнили ваш долг до конца. Я разрешаю вам покинуть рубку. Спасайтесь, если сможете. Теперь каждый сам за себя…”

Опустели каюты и салоны лайнера. Во внутренних помещениях “Титаника” сгустилась тишина, свисавшие под углом хрустальные люстры освещали пустые рестораны и бары уже призрачным красноватым светом.

Оркестр “Титаника” в полном составе теперь стоял на верхней палубе между первой и второй дымовыми трубами. Музыканты поверх пальто надели спасательные жилеты. Они продолжали играть…

В 2 часа 10 минут руководитель оркестра Хартли постучал смычком по своей скрипке. Звуки регтайма стихли, и на наклонной палубе в холодном ночном воздухе зазвучала мелодия епископального гимна “Ближе к Тебе, о Господи!”.

С трудом удерживаясь на ногах, музыканты закончили гимн и начали другой. Назывался он “Осень”. Но им не удалось сыграть его до конца: “Титаник”, вдруг сильно дрогнув корпусом, стал еще быстрее погружаться носом в воду, задирая вверх корму. Находившиеся в шлюпках видели, как люди кучками лепились к стенкам палубных надстроек и рубок, к лебедкам и раструбам вентиляторов.

В страшном водовороте у палуб стоявшего теперь почти вертикально “Титаника” закружило мешанину из шезлонгов, ящиков, канатов, каких-то досок и обломков. Вода бурлила и пенилась, с шипением через открытые двери и иллюминаторы вырывался из чрева парохода воздух, смешанный с паром.

Вот как описывает последние минуты “Титаника” двадцатипятилетний преподаватель Дулвичесского колледжа Кембриджа Лоренс Бисли в своем письме, помещенном в газете “Таймс” от 20 апреля 1912 года. Рассказав, где он был в момент столкновения с айсбергом и как попал в одну из шлюпок, Бисли пишет:

“Было около 1 часа утра. Луны не было, и было темно. Море было спокойное, как пруд, шлюпку слегка покачивало на зыби. Ночь была прекрасная, но холодная. Издали “Титаник”, выделяясь на ясном звездном небе, казался громадным, все иллюминаторы и окна в салонах блестели ярким светом, нельзя было и думать, что было что-то неладное с таким левиафаном, если бы не было заметного наклона на нос, где вода доходила до нижнего ряда иллюминаторов.

Около 2 часов мы заметили, что наклон на нос быстро увеличивался, мостик целиком погрузился под воду. Пароход медленно поднимался кормой вертикально вверх, причем внезапно свет в салонах исчез, затем на несколько мгновений опять блеснул, после этого исчез совсем. В то же самое время послышался грохот, который можно было бы слышать за мили, — это котлы и механизмы сорвались со своих мест. это был самый роковой звук, когда-либо слышимый среди океана.

Но это не был еще конец. К нашему удивлению, корабль остался стоящим вертикально в течение продолжительного времени, которое я оцениваю в пять минут; во всяком случае, наверное, в течение нескольких минут “Титаник”, подобно башне высотою около 150 футов, стоял вертикально над уровнем моря, выделяясь черным на ясном небе.

Тогда мы услышали самый страшный вопль, который когда-либо достигал уха человека, — это были крики сотен наших сотоварищей, боровшихся со смертью в ледяной воде и призывавших на помощь, которую мы не могли им оказать, ибо наша шлюпка была уже загружена полностью”.

“Титаник” скрылся под водой в 2 часа 20 минут 15 апреля 1912 года.

Водоворота при его погружении, чего ожидали многие, не было. Все еще гладкая как зеркало поверхность океана была усеяна спасательными кругами, ящиками, шезлонгами и другими многочисленными предметами, которые продолжали то и дело всплывать откуда-то из глубины Атлантики. Среди этой мешанины барахтались сотни людей. Температура воды была -2°С.

На месте, где под воду ушел “Титаник”, оказались еще две шлюпки конструкции Энгельхарда, всплывшие, когда верхняя палуба скрылась под водой. Одна из них была наполовину затоплена, другая плавала вверх днищем. Только сильные и выносливые люди сумели найти на этих плавучих островках свое спасение.

Последние минуты лайнера наиболее подробно и достоверно описаны английским историком полковником Грейси в его книге “Гибель “Титаника”. Он оставался на шлюпочной палубе до погружения судна под воду. По мере того как тонущий пароход принимал вертикальное положение, он стал передвигаться с другими пассажирами по правому борту в сторону кормы.

Грейси пишет:

“Перед нами вставала живая стена людей. Они поднимались с нижних палуб, стояли они лицом к нам в несколько рядов, заняв все шлюпочную палубу. Проход к корме был наглухо закрыт ими. В толпе были и женщины, и мужчины. Это были пассажиры третьего класса, которые только что прорвались с нижних палуб. Они смотрели на нас, видели, как нас настигла вода. Потом они повернулись в другую сторону, лицом к корме. Не было паники, и не раздавались истерические крики. Это была молчаливая агония толпы…”

О судьбе капитана Смита показания очевидцев весьма противоречивы. Одни якобы видели, как он застрелился из браунинга, другие утверждали, что он плавал среди обломков кораблекрушения, держа одной рукой маленькую девочку, третьи свидетельствовали, что спустя час после гибели “Титаника” капитана видели у шлюпки, куда он отказался влезть.

Как бы там ни было, Смит погиб со своим кораблем. Из семи помощников капитана погибли трое. Из двадцати пяти механиков “Титаника” не спасся ни один. Из двух радистов лайнера погиб один — Филиппс. Он оставался на своем посту до 2 часов 10 минут, пока работала его радиостанция. Его подобрала одна из шлюпок, но на рассвете он умер.

Большая часть спущенных на воду шлюпок “Титаника” не была укомплектована даже минимальным числом гребцов. В протоколе следственной комиссии сената США можно встретить одно любопытное показание. Англичанка мисс Уайт, которая спаслась на шлюпке № 8, на вопрос сенатора Смита о поведении команды шлюпки ответила:

“Прежде чем мы отошли от тонущего судна, двое мужчин (я подчеркиваю — мужчин, я не называю их моряками, думаю, что это были стюарды) достали сигареты и закурили, закурили в такую минуту! Все эти мужчины покинули судно под предлогом, что они гребцы. Сидевший рядом со мной такой “моряк” взял весло и стал протаскивать его по воде вдоль борта шлюпки. Я спросила его, почему он не вставит весло в уключину. Он спросил: “А что, нужно вставлять весло в эту дырку?” Я ответила, что конечно. Он сказал, что никогда не держал весла в руках”. Из разговора с другим “моряком” мисс Уайт узнала, что он тоже никогда не держал весла.

В то же время некий Томас Джонс, матрос “Титаника”, которому было приказано командовать этой шлюпкой, заявил при разбирательстве катастрофы следующее:

“Повсюду раздавались крики и призывы о помощи. Те, кто видел, что наша шлюпка недогружена, кричали нам, чтобы мы вернулись. Один голос я узнал. Это был мой приятель Пэдди Лайонс из Корка, который спускал шлюпку. Когда мы чуть отошли, он крикнул: “Эй, на шлюпке!” Я хотел повернуть обратно, но все женщины закричали и начали меня уговаривать отгребать подальше. В нашей шлюпке было тридцать пять человек. Она свободно могла принять еще тридцать”.

Шлюпкой № 6 командовал матрос первого класса Роберт Хитченс. В ней находились 24 женщины, мальчик со сломанной рукой и два стюарда. Женщины, слыша вопли и крики тонущих в ледяной воде людей, не могли этого вынести и сказали Хитченсу, что следует вернуться туда, где затонуло судно. Но Хитченс заявил: “Нет, мы не пойдем назад, мы спасаем наши жизни, а не их”. Таким образом шлюпка № б, где находилось 28 человек вместо 65, больше никого не спасла.

В шлюпке № 4, помимо других 40 женщин, находились жены миллионеров Астора, Уайденера, Тэйера и Райерсона. Гребцов не хватало. Никто не знал, как нужно пользоваться веслами, и не понимал команды рулевого. Шлюпка беспомощно кружилась на месте. Жена Райерсона вспоминала потом: “Повсюду вокруг нас слышались крики о помощи тонущих людей. Кто-то говорил в шлюпке: “Гребите ради жизни прочь, нас затянет”. Мы пытались грести, как могли. Нас вроде никуда не засасывало. Потом мы повернули, чтобы подобрать несколько человек с воды. Некоторые из женщин протестовали, но другие настояли на своем, и мы втащили в шлюпку семерых мужчин. В основном это были кочегары, матросы или стюарды, они так закоченели, что едва могли двигаться. Двое из них вскоре умерли, остальные метались в бреду и стонали”.

Третий помощник капитана Питман, командовавший шлюпкой № 5, пошел было на помощь замерзающим в воде людям. Но пассажиры, из которых большинство были женщины, запротестовали. “С какой стати нам расставаться со своей жизнью ради безнадежной попытки спасти других?” — говорили они. В течение часа эта шлюпка, имея 25 свободных мест, стояла на месте, все, кто в ней находился, слышали, как в 300 метрах от них кричали гибнущие в ледяной воде люди…

Когда в шлюпке № 1, которой командовал матрос первого класса Саймонс, стали раздаваться просьбы о том, чтобы вернуться и подобрать оставшихся в живых людей, миллионер Космо Дафф Гордон заявил, что не считает нужным предпринимать такую попытку, поскольку она чревата опасностью: утопающие, мол, “хватаются за соломинку” и могут потопить шлюпку. В ней, как мы уже говорили, вместо 40 положенных по норме мест занято было 12.

Гордон пообещал каждому из гребцов выписать счет на пять фунтов стерлингов (деньги по тем временам немалые!). Говорят, он обещал морякам эти деньги на обмундирование, которое погибло с “Титаником”. Его обещание, сделанное в столь драматический момент, смахивало на подкуп команды шлюпки. Фактически это была взятка. “Миллионерская шлюпка” бесцельно гребла, двигаясь туда-сюда, но к месту, где погиб “Титаник”, так и не подошла. В течение часа люди, сидевшие в ней, слушали жуткие крики тонущих.

Фактически, как показало следствие, только одна из спущенных с “Титаника” шлюпок вернулась к месту, где он затонул Это была шлюпка № 14, которой командовал штурман Лоу. Находясь всего в 150 метрах от тонущего “Титаника”, Лоу, думая, что его шлюпка может быть опрокинута и затоплена тонущими, ждал почти час, прежде чем вернуться и спасти людей. “Это было бы неразумно и небезопасно идти туда раньше, потому что все бы мы погибли и никто из нас не спасся вообще”, — объяснял потом на суде пятый помощник капитана “Титаника”. Но когда он вернулся, все уже было кончено. Eго шлюпка подобрала из воды всего четырех живых человек. Один из них вскоре умер.

Лишь 13 человек из 1600, оставшихся на “Титанике” в момент его гибели, были подобраны с воды восемнадцатью шлюпками!

В 4.10 к месту катастрофы подоспела «Карпатия» и пассажиры первой встреченной шлюпки были подняты на борт. Это оказалась шлюпка №2. Когда стало светать, обнаружилась флотилия шлюпок, которые были разбросаны на большом расстоянии друг от друга. Последней подгребла к “Карпатии” шлюпка № 12, в которой находились полковник Грейси и радист Гарольд Брайд.

Так из 2207 человек было спасено 703 человека.

Суд и две исповеди

Как только “Карпатия” прибыла в Нью-Йорк, обстоятельства гибели “Титаника” стали достоянием прессы. Мир был потрясен грандиозностью катастрофы. В Америке и в Европе наступили дни скорби и траура. На стоявших в портах судах приспустили государственные флаги, не работали театры, были отменены банкеты, юбилеи и военные парады. Президент США Тафт и король Великобритании Георг V обменялись посланиями соболезнования.

Для выяснения обстоятельств и причин гибели лайнера в Нью-Йорке приступила к работе судебная комиссия, назначенная сенатом США, а 2 мая в Лондоне был назначен аварийный суд. Он проходил в Скотиш-холле Вестминстера под председательством лорда Марсея, всемирно известного юриста и специалиста по разбору морских аварий. Ему помогали профессора-кораблестроители, инженеры-механики, адмиралы и капитаны дальнего плавания. Аварийный суд провел 36 заседаний, закончив свою работу 3 июля 1912 года.

Во время разбирательства обстоятельств катастрофы судебной комиссией в США сенатор Исидор Рэйнер от штата Мэриленд выступил с серьезными обвинениями в адрес владельца компании “Уайт Стар” Брюса Исмея. Он высказался о нем как об “офицере, в первую очередь отвечающем за гибель “Титаника”. “Господин Исмей заявляет, — говорил сенатор, — что сел в последнюю шлюпку. Я не верю этому. Сесть в шлюпку директору-распорядителю компании, уголовно ответственному за столь ужасную трагедию, было не чем иным, как проявлением трусости. Кроме того, — продолжил сенатор, — у меня нет никаких сомнений в том, что северная трасса, которой шел “Титаник”, была выбрана по приказу самого господина Исмея. Он рисковал жизнью всех находившихся на судне людей, чтобы сделать быстрый океанский переход”.

Стремясь оправдать Исмея, газета “Нью-Йорк сан” писала: “Господин Исмей вел себя с исключительным благородством. Никто не знает, как он оказался в спасательной шлюпке, можно предположить, что он сделал это, чтобы лично объяснить своей пароходной компании обстоятельства катастрофы”.

Американской общественности было известно, что на “Карпатии” Исмей, напичканный инъекциями наркотиков, нашел убежище от людских глаз — в кабинете врача. До конца рейса он не покидал этой каюты. В Нью-Йорке, сойдя с “Карпатии” на пирс, он попал в кольцо журналистов и был вынужден дать им интервью.

На вопрос, почему он оказался в шлюпке, Исмей ответил: “За кого вы меня принимаете? Конечно, перед спуском шлюпки рядом не было ни женщин, ни детей. Я думал, что они уже все спасены. Я могу только сказать, что офицеры и сотрудники компании “Уйат Стар” сделают все человечески для них посильное, чтобы уменьшить страдания и печаль родственников и друзей тех, кто погиб. Я греб на шлюпке всю ночь, до тех пор, пока нас не подняли на борт “Карпатии”.

На суде он неоднократно повторял, что рядом со шлюпкой перед ее спуском на воду не было ни женщин, ни детей, что он греб всю ночь, что его совесть чиста. Однако суд признал неоспоримым тот факт, что коэффициент смертности детей из третьего пассажирского класса “Титаника” оказался более высоким, чем среди мужчин из первого. Из 76 детей третьего класса спасено 23 чел. (30 %), а из 173 мужчин первого класса спасено 58 чел. (34 %).

Казалось, более обстоятельно повел следствие аварийный суд в Лондоне. С каждым очередным его заседанием вырисовывалась истинная картина происшедшего с “Титаником”. Отмечалось, что встреченный “Титаником” лед не появлялся так далеко к югу в течение многих лет. Суд подтвердил, что оба радиста лайнера, занимаясь передачей и приемом частных сообщений, не передавали полученные ими радиограммы-предостережения об айсбергах на ходовой мостик. Много говорилось и о шлюпках: большая часть их отошла от борта тонущего корабля полупустыми и лишь одна вернулась к месту гибели судна.

Однако вынесенное судом постановление, всего четыре строки, звучало так: “Суд, тщательно расследовав обстоятельства катастрофы, нашел, как это явствует из приложенных к сему документов, что гибель означенного выше корабля произошла из-за столкновения с айсбергом, вызванного чрезмерной скоростью, с которой вели корабль”.

В постановлении

Суду было известно, что в списке жертв “Титаника” фигурировали фамилии только 4 пассажирок первого класса из 143. Трое из них отказались сесть в шлюпки и остались с мужьями. Во втором классе из 93 женщин погибли 15, а в третьем — из 179 женщин 81.

В отчете лорда Мерсея о факте дискриминации пассажиров третьего класса не упоминалось ни слова.

Во время расследования ни у одного пассажира третьего класса не были взяты свидетельские показания.

Единственный оставшийся в живых стюард, обслуживавший этот класс, заявил, что пассажиров не выпускали на верхние палубы до 1 часа 15 минут.

Слова председателя аварийного суда не соответствовали истине: “Я удовлетворен тем, что заявление относительно большого числа погибших в третьем классе по отношению к погибшим в двух других классах не обосновано тем, что с ними поступили несправедливо. С ними не поступили несправедливо”.

В то же время лорд Мерсей не позабыл реабилитировать двух из числа сильных мира сего.

Он заявил: “В ходе разбирательства дела нападка была сделана на моральное поведение двух пассажиров, а именно сэра Космо Даффа Гордона и господина Брюса Исмея. В задачу суда не входит рассматривание подобных вопросов, и я бы обошел их молчанием, если бы не опасался, что молчание мое может быть неправильно понято. Очень суровое обвинение сэра Космо Даффа Гордона в том, что он, оказавшись в шлюпке № 1, подкупил матросов, управляющих ею, чтобы они гребли прочь от тонущих людей, судом не подтверждено.

Что касается нападок на господина Брюса Исмея, то они выражаются в предположении, что, занимая положение директора-распорядителя пароходной компании, моральный долг обязывал его остаться на борту до тех пор, пока судно не затонет. Я не согласен с этим. Господин Исмей, оказав помощь многим пассажирам, увидел, что последняя из шлюпок фактически уже спущена на воду. В ней было для него место, и он прыгнул в нее. Не прыгни он в нее, он просто бы добавил еще одну жизнь, свою собственную, к числу погибших”.

Но ни газеты и ни эта оправдательная речь Мерсея не смогли смыть пятно позора с директора и владельца фирмы “Уайт Стар”. В мире таких же финансовых воротил он уже был мертвецом. Как простой народ, так и аристократия Америки и Англии не могли простить ему, фактическому хозяину “Титаника”, одного — он залез в последнюю шлюпку, когда на борту тонущего судна оставалось больше сотни женщин с детьми и полторы тысячи мужчин. Вскоре после окончания суда Исмей вынужден был удалиться в добровольное изгнание в свое ирландское поместье в графстве Галуэй. Всеми отвергнутый и презираемый, он умер в октябре 1937 года.

Капитан “Титаника” Смит хотя и был признан судом виновным (посмертно) в катастрофе, но его ошибки не обсуждались.

К позорному столбу приговорили Стэнли Лорда — капитана парохода “Калифорниан”. Жрецы Фемиды доказали тогда, что огни судна, которые видели с тонущего “Титаника”, принадлежали “Калифорниану”, который якобы находился в 6 милях к северу от места разыгравшейся драмы. Участь Стэенли Лорда оказалась столь же незавидной, как и участь Исмея.

Он был обвинен в самом страшном по морским законам преступлении: не оказал помощь погибавшим в воде людям. В течение 50 лет Стэнли Лорд, отстраненный от службы, носил несмываемое пятно позора. Умер он в возрасте 84 лет, в 1962 году. А через несколько месяцев после его смерти случайно найден вахтенный журнал и личный дневник старшего помощника капитана норвежского промыслового судна “Самсон” Хенрика Наэсса. Из которого стало ясно, что судно, которое видели с “Титаника”, было отнюдь не “Калифорниан”. Это был “Самсон”, возвращавшийся домой после нескольких месяцев браконьерского промысла на чужих тюленьих лежбищах.

Выступая в сентябре 1963 года по Би-би-си, Хенрик Наэсс признался, что замеченные им белые ракеты “Титаника” он принял за сигналы американского патрульного корабля, который, как ему казалось, гнался за “Самсоном”. Боясь потерять богатую добычу, Наэсс погасил ходовые огни и взял курс на север, потом пошел к берегам Исландии. Радиопредатчика на судне не было и никто из команды «Самсона» не мог услышать сигнал бедствия.

Лишь в порту из газет Наэсс узнал о гибели “Титаника”. Позже, сверив записи в вахтенном журнале, норвежец пришел к выводу, что он — Хенрик Наэсс — косвенный виновник гибели полутора тысяч человек.

Об ошибочных выводах по обвинению капитана Лорда, сделанных сенатором Смитом и лордом Мерсеем, четко сказано в книге английского капитана Тингера Пэдфильда “Титаник” и “Калифорниан”, вышедшей в Англии в 1965 году.

Гибель “Титаника”, которая потрясла мир, не прошла для человечества даром. Она доказала, насколько опасна самоуверенность людей в своих технических достижениях.

И именно эта трагедия явилась толчком к разработке, обсуждению и подписанию “Международной конвенции по охране человеческой жизни на море”. Катастрофа “Титаника” положила конец практике, в соответствии с которой пассажиры первого класса подлежали эвакуации с тонущего судна в первую очередь.

Люди наконец поняли, что число мест в спасательных шлюпках любого судна должно быть достаточным, чтобы в случае его гибели можно было разместить всех.

Лев Скрягин.

Тайны истории