История открытия цивилизации ольмеков
Цивилизация ольмеков процветала в течение периода становления Мезоамерики примерно с 1500 до н. э. до 400 до н. э.
Предистория открытия
Все произошло так внезапно, что Хосе даже не успел по-настоящему испугаться. Расчищая участок джунглей для своего нового кукурузного поля, он неожиданно наткнулся на какой-то странный округлый предмет, похожий на днище большого котла. «Кому понадобилось тащить тяжелый котел в самую чащу леса?» — подумал удивленный индеец. «А может быть, это золотой клад, спрятанный ацтекскими воинами от жадных рук испанцев?» И, ослепленный сказочными видениями свалившегося с неба богатства, Хосе ринулся к заветному котлу. Лихорадочно откинув мешавшие ему зеленые ветви и паутину лиан, он уже протянул было к сокровищу руку и вдруг отпрянул в страхе назад: откуда-то из глубины земли на него в упор глядели два огромных глаза.
«Это, наверное, сам дьявол!» — мелькнуло в голове у насмерть перепуганного парня, и, круто повернувшись, он быстрее ветра помчался в родную деревушку Трес-Сапотес, расположенную в каких-нибудь полутора километрах от его поля. Сообщение Хосе вызвало в деревне настоящий переполох. Но вопреки ожиданиям желающих посмотреть на золотой клад в лесу и охранявшего его дьявола оказалось более чем достаточно. Вооружившись кольями и лопатами и прихватив с собой на всякий случай несколько винтовок, десятка два мужчин отправились в джунгли.
Когда таинственный предмет был наполовину выкопан из земли, то оказалось, что это совсем не котел, а гигантская каменная голова, искусно высеченная из одной глыбы черного базальта. Ее пустые глазницы равнодушно взирали на муравьиную возню обескураженных кладоискателей. Разочарованные крестьяне прекратили раскопки и разошлись по домам, приписав свою неудачу проделкам того же вездесущего дьявола, непонятным образом превратившего котел с золотом в богопротивного истукана. Это необычайное событие произошло в 1858 году в одной из самых глухих деревушек южной части мексиканского штата Веракрус.
Но ученые так и не узнали тогда о находке в Трес-Сапотесе. Через несколько лет заботливая природа вновь укрыла мягкой землей и зеленью джунглей свою добычу. И лишь фантастические рассказы и легенды о гигантской каменной голове и зарытых под ней сокровищах, до сих пор бытующие среди местных индейцев, напоминали еще о таинственной скульптуре, созданной рукой безвестного мастера много столетий назад.
Однако в 1869 году в «Бюллетене Мексиканского общества географии и статистики» появилась заметка за подписью Х. М. Мельгара, который утверждал, что в 1862 году близ деревушки Трес-Сапотес (штат Веракрус) на плантации сахарного тростника ему посчастливилось обнаружить удивительную скульптуру, не похожую на все известные до их пор — голову «африканца», высеченную из камня.
Статуэтка из Тустлы
… Ровно через сорок лет другой крестьянин-индеец трудился в поте лица на табачной плантации близ своего родного городка Сан-Андрес-Тустла, Внезапно его внимание привлек кусочек бледно-зеленого камня, ярко сверкавшего своей полированной поверхностью под лучами щедрого тропического солнца.
Очистив предмет от грязи и пыли, он увидел, что держит в руках маленькую нефритовую статуэтку, изображавшую индейского жреца с наголо обритой головой и широко открытыми смеющимися глазами. Нижнюю часть его лица закрывала маска в виде утиного клюва, а на плечи был накинут короткий плащ из перьев, имитирующий сложенные крылья птицы. Спереди статуэтку покрывали какие-то непонятные символы и рисунки, а под ними, чуть ниже, шли столбцы других знаков в виде простых черточек и точек.
Неграмотный индеец, конечно, не догадывался о том, что он держит в руках предмет, которому суждено было стать наиболее известной археологической находкой на территории Нового Света.
В конце концов после долгих приключений маленькая фигурка жреца с утиным клювом очутилась в Национальном музее США. Осматривая новый музейный экспонат, американские ученые неожиданно обнаружили, что столбик таинственных черточек и точек представляет собой дату календаря майя, соответствующую 162 году нашей эры!
В научных кругах разразилась настоящая буря. Одна догадка сменяла другую. Но плотная пелена неизвестности, окружавшая нефритовую статуэтку, от этого отнюдь не рассеивалась. Форма знаков и весь стиль изображения были похожи на майяские письмена и монументы.
Но ведь ближайший город древних майя - Комалькалько - располагался в 150 милях к востоку от места находки! А кроме того, статуэтка из Сап-Андрес-Тустлы почти на 130 лет старше любого другого датированного памятника с территории майя!
Получалась странная картина: некий загадочный народ, населявший в незапамятные времена мексиканские штаты Веракрус и Табаско, изобрел майяскую письменность и календарь на несколько веков раньше самих майя и отметил этими вычурными письменами ствол статуи,стелы и алтари. Но что это за народ? Каков облик его культуры? Откуда и когда пришел он в болотистые низины побережья Мексиканского залива? Все эти вопросы требовали скорейшего решения.
И ответ на них нужно было искать не в пыли архивных хранилищ и не в тиши библиотек, а в джунглях и болотах южной Мексики, среди немых остатков древней культуры, звонкий и чистый голос которой умолк еще 12 столетий назад.
Первая экспедиция
Тулэйнский университет, получив крупный грант от неизвестного лица на изучение истории стран Центральной Америки, отправил этнографо-археологическую экспедицию в Южную Мексику, ее возглавляли археологи Франц Блом и Оливер Ла Фарж. Экспедиция началась 19 февраля 1925 года. Ученым лишь бегло удалось ознакомиться с древними руинами. Поэтому Франц Блом, покидая древний город, вынужден был написать в своем дневнике: «Ла Вента, бесспорно, весьма загадочный памятник, где необходимы значительные исследования, с тем чтобы наверняка узнать, к какому времени относится это городище».
Мэтью Стирлинг — вторая археологическая экспедиция
Поздней осенью 1938 года из портового городка Альварадо, что стоит на берегу океана, близ устья большой реки Папалоапан, отправился вверх по реке в свой очередной рейс допотопный колесный пароходик. На его борту кроме обычных пассажиров — мексиканских крестьян, торговцев и мелких чиновников — находилась группа людей, одежда и внешность которых выдавали в них иностранцев. Американский исследователь Мэтью Стирлинг — глава совместной археологической экспедиции Смитсоновского института и Национального географического общества США — и его немногочисленные сотрудники, столпившись у борта, жадно рассматривали быстро меняющиеся экзотические пейзажи тропиков.
Пароход миновал изумрудные луга с высокой травой и вошел в бесконечный зеленый туннель, образованный развесистыми кронами деревьев-великанов, сомкнувших свои ветви над серединой реки. Джунгли, бесконечные джунгли на сотни километров вокруг. То веселые, усыпанные алыми и белыми цветами, с щебетом птиц и задорными криками обезьян, то, напротив, темные и угрюмые, погруженные по плечи в вязкую грязь бездонных болот, где лишь змеи да огромные ящерицы-игуаны терпеливо поджидают в прохладном полумраке зазевавшуюся добычу.
Наконец после нескольких дней пути далеко на горизонте показались туманные пики вулканических горных хребтов Тустлы, у подножия которых находились руины неизвестных древних городов. Именно их и предстояло изучать археологам. Там, на плодородных землях предгорий и прилегающих равнинах, много столетий назад жил и процветал многочисленный и трудолюбивый народ. Неприступная стена горных хребтов защищала эту область от жестоких ураганов и ветров со стороны Мексиканского залива. А плодородная почва, даже при минимальных затратах труда, давала неслыханные урожаи, и притом дважды в год.
По следам конкистадоров
Что мы знали еще совсем недавно о прошлом этого края? В записках испанского солдата Берналя Диаса - очевидца и непосредственного участника всех перипетий кровавой эпопеи Конкисты - говорится о том, что реку Папалоапан открыл в 1518 году храбрый идальго Педро де Альварадо - будущий сподвижник Кортеса. В то время страну населяли воинственные индейские племена, пришедшие откуда-то с запада. Грозные легионы индейских воинов, выстроившиеся на берегу реки в строгом боевом порядке, были настолько внушительны, что испанцы (это была разведочная экспедиция под командованием Грихальвы) поспешили убраться восвояси.
Из старинных индейских преданий нам известно также, что еще до прихода конкистадоров все побережье Мексиканского залива находилось во власти великого ацтекского правителя Монтесумы. Одна из многочисленных повинностей местных жителей состояла в том, нто они должны были ежедневно доставлять свежую рыбу ко двору грозного императора.
Чтобы покрыть это огромное расстояние в несколько сот километров, по всему пути - и в джунглях, и на горных перевалах - были расставлены быстроногие и выносливые гонцы, которые как эстафету передавали корзины с рыбой от одного поста к другому. За сутки они успевали Пробежать от побережья Мексиканского залива до ацтекской столицы Теночтитлана.
Согласно другим преданиям, первыми обитателями этих мест были ольмеки (слово “ольмеки” означает буквально “жители страны каучука”) - создатели древнейшей цивилизации Центральной Америки.”Их дома были прекрасны,- гласит легенда,- дома с мозаичными инкрустациями из бирюзы, изящно оштукатуренные, были чудесны.Художники, скульпторы, резчики по камню, мастера по изделиям из перьев, гон-нары и прядильщики, ткачи, искусные во всем, они совершали открытия и стали способными отделывать зеленые камни, бирюзу…”. Но недолго длилось это благоденствие. Неведомые враги, пришедшие с запада, черным потоком хлынули на цветущие города и селения земледельцев. Высокая цивилизация ольмеков была уничтожена, а зеленые джунгли поглотили то, чего не успели разрушить чужеземцы.
На долю Мэтью Стирлинга и его товарищей выпала высокая несть - открыть первую страницу в изучении таинственной ольмекской культуры, которую насильственно вычеркнули из человеческой памяти мечи завоевателей и натиск беспощадных джунглей. В 1939 году начались раскопки древнего города ольмеков вблизи уже знакомой нам деревушки Трес-Сапотес, в штате Веракрус.
Город, затерянный в джунглях
Поначалу все было загадочным и неясным. Десятки искусственных холмов-пирамид, служивших когда-то основаниями для дворцовых и храмовых зданий, бесчисленные каменные монументы с причудливыми ликами правителей и богов, обломки расписной глиняной посуды. И на одного намека на то, кому же принадлежал этот заброшенный город. Невольно приходили на память слова, сказанные известным американским путешественником Стефенсом, по поводу другого древнего города, лежащего в джунглях Гондураса, на три сотни миль южнее:
“Архитектура, скульптура в живопись, все виды искусства, которые украшают жизнь, процветали когда-то в этом девственном лесу. Ораторы, воины и государственные деятели; красота, честолюбие и слава жили и умирали здесь, и никто не знал об их существовании и не мог рассказать об их прошлом. Город был необитаем. Среди древних руин не сохранилось никаких следов исчезнувшего народа с его традициями, передаваемыми от отца к сыну и от поколения к поколению. Он лежал перед нами, I словно корабль, потерпевший крушение посреди океана. Его мачты сломались, название стерлось, экипаж погиб. И никто не может сказать, откуда он шел, кому принадлежал, сколько времени длилось его путешествие, и что послужило причиной его гибели”.
Загадка каменных изваяний
Тем не менее археологи упорно продолжали свою кропотливую работу, извлекая на поверхность все новые и новые следы погибшей культуры. Прежде всего была раскопана знаменитая каменная голова, которая, как оказалось, лежала всего в 100 метрах от экспедиционного лагеря. Двадцать рабочих целый день вели работу вокруг поверженного исполина, пытаясь освободить его из глубокой лесной могилы. Наконец все было кончено. Очищенная от земля голова казалась выходцем из какого-то фантастического, потустороннего мира. Несмотря на свои внушительные размеры (высота — 1,8 метра, окружность — 5,4 метра, вес — 10 тонн), она была высечена из одного каменного монолита. Подобно египетскому сфинксу молчаливо взирала она своими пустыми глазницами па север, туда, где на широкой городской площади совершались когда-то пышные варварские церемонии, а жрецы приносили кровавые жертвы в честь уродливых языческих богов. О, если бы каменные уста истукана могли раскрыться и он смог бы заговорить, многие интереснейшие страницы американской истории стали бы для нас так же хорошо известными, как и история Египта, Греции и Рима.
Но каким же образом доставили древние жители Трес-Сапотеса эту огромную глыбу базальта в свой родной город, если ближайшее месторождение камня находится в нескольких десятках километров? Подобная задача поставила бы в тупик даже современных инженеров. А 15— 20 веков назад все это было сделано ольмеками без помощи колесного транспорта и тягловых животных (у них, как и у остальных американских индейцев, попросту не было ни того ни другого), только мускульной силой человека. И тем не менее гигантский монолит, доставленный каким-то чудом — и не по воздуху, а по земле, через джунгли, реки, болота и овраги — гордо стоит теперь на центральной площади города как величественный памятник упорству и труду безвестных мастеров древности.
Ольмеки изобрели календарь майя? Сенсация
16 января 1939 года в жизни экспедиции произошло событие, затмившее по своей значимости все прежние открытия и находки. В этот день Мэтыо Стирлинг с группой рабочих-индейцев отправился посмотреть на вновь найденную каменную стелу, край которой едва выступал из земли.
Им пришлось немало повозиться, прежде чем удалось вытащить тяжелый монумент на поверхность. “Индейцы, стоя на коленях,- вспоминает Стирлинг,- стали очищать поверхность монумента от вязкой глины. И вдруг один из них крикнул мне по-испански: “Сеньор, здесь какие-то цифры!”
Это действительно были цифры: на гладкой поверхности стелы, были четко высечены прекрасно сохранившиеся колонки черточек и точек - знаков древнего календаря. Задыхаясь от нестерпимой жары, весь в липком поту, Стирлинг принялся лихорадочно копировать таинственную надпись. А несколько часов спустя все участники экспедиции с нетерпением столпились вокруг стола в палатке своего начальника. Последовали сложные выкладки п вычисления, и вот уже полный текст надписи готов: 6 Эциаб 1 Ио. По европейскому летосчислению это соответствовало 4 ноября 31 года до нашей эры.
О такой сенсационной находке никто не смел и мечтать. На вновь открытой стеле (получившей впоследствии название “Стела Ц” была высечена по системе майяского календаря дата, которая более чем на три столетия превосходила по возрасту любой другой датированный монумент из области майя!
И вывод отсюда мог быть только один: гордые жрецы майя заимствовали свой поразительно точный календарь у западных соседей — никому неизвестных ольмеков.
Ла-Вента — столица ольмеков
На побережье Мексиканского залива, среди необозримых мангровых болот штата Табаско, возвышается несколько песчаных островков, крупнейший из которых — Ла-Вента имеет всего 12 километров в длину и 4 километра в поперечнике. Здесь, рядом с захолустной мексиканской деревушкой, по имени которой получил свое название и весь остров, были обнаружены остатки еще одного города ольмеков.
Древние строители Ла-Венты хорошо знали законы геометрии. Все важнейшие здания города, стоявшие на вершинах высоких пирамидальных оснований, были ориентированы строго по сторанам света. Обилие дворцовых и храмовых ансамблей, вычурных скульптур, стел и алтарей, многочисленные головы-исполины, высеченные из базальта, роскошное убранство найденных здесь гробниц говорили о том, что когда-то Ла-Вента была крупнейшим центром ольмекской культуры, а возможно, и столицей всей страны. Используя календарные даты, имеющиеся на многих каменных изваяниях, а также результаты искусствоведческого анализа, ученые установили, что наивысший расцвет города приходится на I—VII века нашей эры.
Затем, как и Трес-Сапотес, он становится жертвой вражеского нашествия и гибнет в пламени пожаров под ликующие крики победителей. Все, что можно было разрушить,— было разрушено. Все, что можно было ограбить и унести,— было унесено. Незваные пришельцы стремились уничтожить буквально все, что напоминало им о культуре и религии побежденного народа. Но огромные каменные головы, колонны и статуи, изваянные из твердого как сталь базальта, уничтожить было не так-то просто. И тогда в бессильной ярости древние вандалы разбили мелкие скульптуры, а прекрасные и выразительные лица больших статуй намеренно обезобразили и повредили. Тем не менее большая часть удивительных творений художников и скульпторов Ла-Венты пережила века, и они были вновь открыты для человечества уже в середине XX века умелыми руками археологов.
Гробница из базальтовых столбов
В самом центре города, от подножия высокой пирамиды и далее на север, раскинулась широкая ровная площадь, окаймленная со всех сторон вертикально стоящими базальтовыми колоннами. Посреди нее, над густой травой и кустарником, возвышалось какое-то странное сооружение в виде платформы, сложенной из тех же базальтовых колонн. Когда платформа была целиком расчищена, перед археологами предстал своеобразный базальтовый домик, наполовину углубленный в землю. Длинная его стена состояла из девяти вертикально поставленных каменных столбов, а короткая — из пяти. Сверху это прямоугольное помещение было перекрыто накатом из таких же базальтовых столбов. Домик не имел ни двери, нн окон. Древние строители так искусно подогнали друг к другу гигантские каменные колонны, что между ними не проскользнула бы даже мышь. А ведь каждая из них весила без малого две, а то и три тонны!
С помощью ручной лебедки и прочных канатов рабочие принялись растаскивать крышу загадочной постройки. После удаления четырех колонн отверстие в крыше стало настолько широким, что можно было рискнуть спуститься вниз, туда, где в густых черных тенях скрывалась внутренняя часть просторной комнаты, замурованной жрецами Ла-Венты 15 столетий назад.
“Сначала,— пишет Мэтью Стирлинг,— мы наткнулись на изящную маленькую подвеску в виде клыка ягуара, вырезанную из зеленого нефрита… Затем показалось овальное зеркало из тщательно отшлифованного куска обсидиана. А дальше, в глубине комнаты, возвышалась какая-то платформа, сделанная из глины и облицованная камнем. На ее поверхности отчетливо выделялось большое пятно яркой пурпурной краски. Внутри его мы нашли остатки человеческих костей, принадлежавших по меньшей мере трем погребенным”.
Рядом со скелетами грудой лежали всевозможные изделия из драгоценного нефрита зеленых и голубоватых тонов: смешные маленькие статуэтки в виде сидящих человечков с детскими лицами, карлики и уродцы, лягушки, улитки, ягуары, диковинные цветы и бусы.
В юго-западном углу погребальной платформы удалось обнаружить странный головной убор, напоминающий скорее “терновый” венец, чем символ власти и высокого положения его владельца. На прочном шнуре было нанизано шесть длинных игл морского ежа, отделенных друг от друга вычурными нефритовыми украшениями в виде диковинных цветов и растений. Тут же лежали две большие нефритовые катушки — украшения для ушей и остатки деревянной погребальной маски, инкрустированной нефритом и раковинами. Неподалеку от платформы рабочие наткнулись на спрятанный в земле тайник, в котором хранилось 37 полированных топоров из нефрита и серпентина.
Согласно легенде, до сих пор бытующей у жителей Ла-Вепты, последний ацтекский император Монтесума был погребен именно здесь, среди развалин древнего города. И когда на землю опускается ночь, он выходит из своей гробницы, чтобы в призрачных лучах лунного света танцевать со своими приближенными на широких площадях и безлюдных улицах навеки уснувшей столицы ольмеков.
И хотя все это лишь плод народной фантазии, прекрасная легенда, научная значимость базальтовой гробницы отнюдь не снижается от того, что в ней вместо Монтесумы погребен какой-то другой могущественный правитель, который жил за 9—10 веков до появления ацтеков в долине Мехико.
Золото и нефрит
У цивилизованных народов доколумбовой Америки в отличие от египтян, ассирийцев, греков, римлян и других обитателей Старого ‘Света главным символом богатства было не золото, а нефрит. Этот факт настолько, поразил воображение первых европейцев, пробившихся в начале XVI века сквозь океанский барьер к неведомым берегам Нового Света, что они неоднократно возвращались к нему в своих исторических повествованиях и хрониках. Когда в 1519 году Кортес высадился на пустынное побережье Мексики, неподалеку от современного города Веракрус, местный индейский правитель поспешил отправить сообщение об этом чрезвычайном событии своему верховному владыке — императору Монтесуме. И уже несколько дней спустя перед походным шатром Кортеса появилась пышная процессия послов и вельмож от ацтекского императора. Молча расстелив у входа в шатер несколько циновок, они разложили на них множество дорогих подарков.
«Первым было круглое блюдо, — вспоминает Берналь Диас, — размером с тележное колесо, с изображением солнца, все из чистого золота. По словам взвешивавших его людей, оно стоило 20 000 золотых песо. Вторым было круглое блюдо, даже большего размера, чем первое, сделанное из массивного серебра, с изображением луны; очень ценная вещь. Третьим был шлем, доверху наполненный золотым песком на сумму не менее чем 3000 песо. Было там множество золотых фигурок птиц, зверей и богов, 30 кип тонких хлопчатобумажных тканей, красивые плащи из перьев, а кроме того, четыре зеленых камня, который ценится у них больше, чем у нас изумруд. И они заявили Кортесу, что камни эти предназначены для нашего императора, так как каждый из них стоит целой ноши золота».
Если верно то, что нефрит ценился у индейцев дороже золота, то так же верно и то, что больше всего нефритовых изделий встречается именно в стране ольмеков. И это тем более поразительно, что на болотистых берегах Мексиканского залива, там, где находятся основные ольмекские города, не было никаких месторождений нефрита. Его добывали либо на юге, в горах Гватемалы, или же на западе, в Оахаке. Как бы то ни было, большое количество этого драгоценного и необычайно твердого минерала попадало в страну ольмеков, где грубые куски камня превращались под руками искусных ольмекских ювелиров в изящные статуэтки богов, затейливые украшения, бусы и ритуальные топоры. А уже оттуда, из ольмекских центров Ла-Венты, Трес-Сапотеса, Серро-де-лас-Месаса, эти великолепные нефритовые вещицы расходились по всей Центральной Америке, от самых северных областей Мексики до Коста-Рики.
Тайна шестнадцати человечков
В 1955 году после долгого перерыва были продолжены раскопки в столице ольмеков — Ла-Венте. Одна за другой появлялись на свет удивительные находки: рельефы, мозаика, великолепные скульптуры, стелы и алтари. И вдруг лопата рабочего, пробив твердый слой цемента, покрывавшего поверхность глиняной платформы, провалилась вниз, в пустоту узкой и глубокой ямы. Когда археологи добрались наконец до ее дна, то там на фоне желтой глины ярко заблестели в солнечных лучах зеленые пятна полированного нефрита. Шестнадцать маленьких каменных человечков — участники какого-то неведомого драматического спектакля — торжественно застыли перед оградой из шести вертикально поставленных нефритовых топоров. Кто они? И зачем их спрятали на дне глубокой ямы, расставив в определенном, но непонятном для нас порядке?
Возможно, что ключ к разгадке этого археологического ребуса может дать шестнадцатый участник древнего языческого ритуала. Его одинокая фигурка, высеченная в отличие от других из гранита, стоит спиной к плоской поверхности ограды. Остальные пятнадцать фигур сделаны из нефрита и имеют чисто ольмекский облик. Все они, повернув свои головы в одну сторону, пристально смотрят на противостоящего им человека. Справа к нему приближается процессия из четырех мрачных фигур с застывшими лицами-масками. Кто этот одиноко стоящий человек? Верховный жрец, управляющий торжественным языческим обрядом, или жертва, которую повалят через мгновение на кровавый алтарь неведомого бога?
И здесь на память невольно приходит описание ужасного обычая, широко распространенного когда-то у многих народов древности. По их представлениям царь считался средоточием магических сил, управляющих жизнью природы. Он несет ответственность за хороший урожай посевов, за обильный приплод скота, за плодовитость женщин всего племени. Ему оказываются чуть ли не божественные почести. Он вкушает все блага жизни, наслаждаясь роскошью и покоем. Но однажды приходит день, когда царь должен сторицей расплатиться и за свои богатства, и за свою непомерную власть. И единственная плата, которую он обязан отдать своему народу,— его собственная жизнь! По древним обычаям, народ не может, ни минуты терпеть ослабевшего, больного или стареющего царя, поскольку от состояния его здоровья зависит благополучие всей страны. Наступает трагическая развязка. Старого правителя убивают. А.на его место выбирают молодого, полного сил преемника. И этот ужасный цикл убийства и коронаций продолжался во многих странах сотни лет.
Кто знает, может быть, по воле случая нам тоже удалось увидеть во всей трагической полноте этот страшный ритуал, разыгранный шестнадцатью каменными человечками из Ла-Венты?
Поклонники ягуара
Если бы все произведения древнего ольмекского искусства были выставлены в залах одного большого музея, то посетители его сразу бы обратили внимание на одну странную деталь. Из каждых двух-трех скульптур одна обязательно изображала бы либо ягуара, либо существо, сочетающее в себе черты человека и ягуара.
Когда очутишься в таинственном зеленом полумраке мексиканских джунглей, легко понять, почему ольмекские мастера с таким фанатическим упорством старались запечатлеть образ этого свирепого зверя.
Один из наиболее могучих хищников западного полушария, грозный владыка тропического леса — ягуар был для древних индейцев не просто опасным зверем, но и символом сверхъестественных сил, почитаемым предком и богом. В религии различных племен древней Мексики ягуар считается обычно богом дождя и плодородия, олицетворением плодоносящих сил земли. Стоит ли удивляться тому, что ольмеки, основой хозяйства которых было земледелие, почитали бога-ягуара с особым рвением, навечно запечатлев его в своем монументальном искусстве.
Еще и в наши дни, четыре столетия спустя после испанского завоевания и тысячу лет спустя после гибели ольмекской цивилизации, образ ягуара все еще вызывает суеверный ужас у индейцев, а ритуальные танцы в его честь широко распространены у жителей мексиканских штатов Оахака и Веракрус. К каким только ухищрениям не прибегали древние ольмеки для того, чтобы грозный владыка лесов и небесных вод обеспечил им хороший урожай. Они строили в честь его пышные храмы, высекали его образ на рельефах и стелах, отдавали’ ему самый драгоценный дар на земле — человеческие жизни.
В ходе раскопок главной площади Ла-Венты почти на шестиметровой глубине археологи нашли прекрасно сохранившуюся мозаику в виде стилизованной морды ягуара. Общие размеры мозаики — около пяти квадратных метров. Она состоит из 486 тщательно отесанных и полированных блоков ярко-зеленого серпентина, прикрепленных с помощью битума к поверхности низкой каменной платформы. Пустые глазницы и пасть зверя были заполнены оранжевым песком, а верхушку угловатого черепа украшали стилизованные перья в виде ромбов.
Точно такая же мозаика была обнаружена впоследствии и в другом конце священной площади города. Но там кроме изображения самого хищника в глубине каменной платформы удалось найти богатейшие-дары в его честь: груду драгоценных вещей и украшений из нефрита и серпентина.
Земные владыки, желая как-то усилить и без того обширную царскую власть, считали ягуара своим божественным предком и покровителем. На рельефах, фресках и стелах они постоянно изображены в одеждах из шкуры ягуара или сидят на тронах, сделанных в виде фигуры этого зверя. Клыки и когти ягуара постоянно встречаются в наиболее богатых и пышных погребениях не только у ольмеков, но и у большинства других культурных народов до-колумбовой Мексики.
Открытия, которых еще не было
После раскопок и открытий 30-х и 40-х годов стало ясно, что в первом тысячелетии нашей эры в болотистых и влажных джунглях на побережье Мексиканского залива существовала необычайно высокая культура, созданная народом ольмеков. Они сооружали высокие пирамиды и пышные гробницы, высекали из камня массивные десятитонные головы своих правителей и множество раз изображали фигуру свирепого бога-ягуара на огромных базальтовых стелах и изящных нефритовых предметах. Откуда пришли ольмеки в Веракрус и Табаско, -были ли они исконными обитателями этих мест — мы до сих пор не знаем.
Не меньшей таинственностью окружена и гибель ольмекской культуры, Создатели которой вдруг бесследно исчезли с исторической арены за семь веков до того, как Колумб увидел берега Нового Света.
Позднее, в середине 50-х годов, когда археологи стали широко применять в своей работе радиоуглеродный метод определения возраста древних вещей, цивилизация ольмеков получила вдруг совершенно новое освещение. Дело в том, что, судя по серии радиоуглеродных дат, полученных при раскопках Ла-Венты в 1955 году, этот важнейший центр ольмекского царства существовал неправдоподобно рано — в 800 — 400 годах до н. э., то есть в эпоху, когда в других областях Мексики господствовали еще культуры ранних земледельцев. Опираясь на эти данные, группа мексиканских ученых — и среди них такие известные специалисты, как Мигель Коваррубиас, Хименес Морено, Пинья Чан, Аль-фонсо Касо, — выдвинула гипотезу, согласно которой ольмеки были создателями древнейшей цивилизации Америки и оказали решающее влияние на происхождение и развитие других цивилизаций этой области.
В свою очередь другие археологи (Филип Дракер, Роберт Сквайр и другие), ссылаясь на ненадежность радиоуглеродных дат, часто подводивших археологию в недавнем прошлом, отстаивают мысль о том, что ольмеки в целом развивались параллельно с остальными народами Центральной Америки — майя, нахуа, сапотеками и так далее. Кто из них прав — покажет будущее.
Таким образом, проблема происхождения и гибели большого народа, населявшего в свое время обширные территории Южной Мексики, и поныне остается главной проблемой для всех археологов, для всех ученых, занимающихся древней историей Нового Света. Смелых теорий здесь хоть отбавляй. Но всякое подлинно научное исследование основано на кропотливом труде. Работа ученого тоже невозможна без элементов фантазии, но главное в ней — прочный фундамент реальных фактов и доказательств.
И нужно сказать, что поиски таких реальных фактов ведутся сейчас, как никогда, настойчиво и целеустремленно.
Во вновь открытом центре ольмекской культуры — Сан-Лоренсо-Теночтитлане вот уже третий год работает экспедиция мексиканских и американских ученых во главе с профессором Майклом Ко. Заново подверглась недавно изучению и столица ольмеков — Ла-Вента. Большое внимание уделяется раскопкам небольших земледельческих поселений.
На смену старому поколению исследователей приходят теперь полные сил и энергии молодые археологи. Рано или поздно, но они вырвут у молчаливых джунглей их нераскрытые тайны и ольмекская цивилизация во всем своем блеске предстанет перед взором изумленного человечества.
В. Гуляев