Внешняя политика князя Святослава
Военные подвиги Святослава заслоняют нам князя — дипломата и политика. Святослав же стратегически и политически продуманно обеспечивает Руси выход в Каспий, к торговым путям на Восток и тут же перехватывает низовья Дуная. Главная торговая магистраль материковой Европы — Дунай оказывается под контролем Руси.
Трудно понять, как мог у еще, в сущности, молодого человека сложиться такой отчетливо точный план, сосредоточивающий в руках Киева важнейшие пути торгового транзита Европы. План грандиозный, выполнен он был талантливо, решительно и удивительно быстро, практически молниеносно. В Киеве упрекали его, он отвечал: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае — там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли — золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и Венгрии — серебро и кони, из Руси же — меха и воск, мед и рабы».
Его «середина земли моей» объясняют по-разному. Тем, что Киевская земля роздана им сыновьям и что князь считает своей только ту землю, которую сам завоевал. Гипотеза подспудно строится на том, что Святослав — воин, воин прежде всего и, может быть, только воин.
И наша летопись, «Повесть временных лет», рассказывая о Святославе в коротких ярких сценах, как бы дает все основания для этой характеристики. Чего стоит короткий рассказ о том, как во время последнего похода князя греки «испытывали его». Хотели узнать, что любит Святослав, и послали в дар золото. Кому-то из отправленных с подарком велели: «Следи за его видом, и лицом, и мыслями». Когда внесли золото, Святослав даже не повернулся, не посмотрел на него и только коротко распорядился: «Спрячьте». На следующий раз подарком стали меч и какое-то еще оружие. Святослав обрадовался, меч взял, велел благодарить императора. Вывод греков был хотя и неутешителен для них, но правилен: «Лют будет муж сей».
Вроде бы образ ясен. Но попытаемся увидеть ту внешнюю политику князя, которую он осуществлял военными средствами.
Итак, Киевская Русь объединена и соперник ее Хазарский каганат сломлен. Будущность восточного славянства обеспечена территориально и политически. Последовавший немедленный захват низовьев Дуная — это удар по интересам Византии, ее торговле, в которой европейский транзит Дуная играл роль первостепенную. Русь, взявшая под контроль торговлю сразу по всем ключевым ее путям, оказывается серьезнейшим соперником Византии. Столкновение неизбежно, и Святослав укрепляется на Дунае.
В ответе Святослава на упреки с родины его «не любо мне» — не прихоть. Святослав излагает политическую программу. «Середина земли» кажется непонятной, если смотреть на Дунай из Киева. По взгляду с Днепра, земля Святослава — это и Чернигов, и Новгород, Псков и Тмутаракань, Смоленск… но Святослав определяет ее, глядя с Дуная, и его «середина» — Переяславец. Святослав обозначает три направления, откуда стекаются на Дунай «все блага»: из Чехии и Венгрии, из Руси и из Византии.
За словами ответа стоит: здесь середина, но земля моя — это Чехия и Венгрия, Русь и Византия. Переяславец не столица Руси, конечно же он и не столица гипотетической державы Святослава, но Переяславец на Дунае — столица активной политики Святослава.
Всякое сравнение, как известно, хромает, но все же напомним отдаленную параллель. Петр I переносит столицу из естественного для нее центра России, из Москвы, на край империи, на Балтику, в непосредственную близость к земле шведов, к противнику. Петербург петровского времени — это тоже не столько столица России, а более столица ее внешней политики: морской, торговой, промышленной.
Святослав — государственный деятель эпохи складывания феодальных империй. Только что, в 962 году, папа короновал в Риме Оттона I имперской короной. Буквально вчера, за несколько десятилетий до появления на Дунае Святослава, распалась Великоморавская славянская держава. На территории Чехии и Моравии, Болгарии и той придунайской Паннонии, на которой осели венгры, хорошо помнят князей Ростислава и Святополка, горячую проповедь святых Мефодия и Кирилла, священника Славомира.
Славяне в X веке занимают еще значительную часть Европы. Чехи и лужичане, лужицкие сорбы в самом ее центре. По Эльбе к северу до Балтики племена ободритов, лютичей… И на их земли идет натиск германских племен. Империя Оттона походами в Южную Италию теснит также Византию. Византия ведет такой же натиск на земли южных славян, прежде всего на болгар.
Германский ли «Drang nach Osten», византийское ли покорение славянских народов — давление сопровождается самоуверенной и упорной насильственной христианизацией. Интересы «двух Римов» — католического и православного — сталкиваются прежде всего на южных славянских землях. И оба «Рима», захватывая земли, крестят, крестят, облагая данью, насильно крестят славян — одни на западный, другие на восточный манер.