Раскопки в Ниани — первые открытия
ИСТОРИЯ АФРИКИ.
Поиски древней столицы Мали.
8. Раскопки в Ниани — первые открытия.
Открытие «общины», или «селения белых», изменяет все наше представление о том, как выглядело Ниани в далеком прошлом. Вполне вероятно, что плоские холмы вдоль Фараколе — это результат многократных застроек, вновь и вновь возникавших на протяжении веков на старых пепелищах. Очевидно, поэтому в хрониках XII (ал-Идриси) и XIV (ал-Омари) веков говорится, что население города живет распыленно, а арабские писатели называют его большой деревней.
Об этом же в XIV столетии, незадолго до разрушения города, пишет и Лев Африканский. Ал-Омари говорит даже, что укреплен был только один — королевский район. Это подтверждают и местные предания. Топография, очертания города начинают понемногу проясняться. На восточном берегу Фараколе лежал большой «пригород», на краю которого располагалось «селение белых», а королевская резиденция находилась по другую сторону потока.
Пока, однако, все это лишь предположения. Для начала мы решаем произвести разведывательный раскоп длиной в десять и шириной в один метр на месте королевской резиденции. Десяток рабочих роют твердую землю, а мы снуем взад и вперед вдоль углубляющейся траншеи, следя за тем, чтобы ничто существенное не ускользнуло от нашего внимания. Работа идет на безлесном склоне горы. В полдень термометр показывает 45 градусов. И хорошо еще, если с утра не задувает харматтан — суховей из Сахары.
От места раскопок до базы чуть больше километра, но мы так устаем на солнцепеке, что пешком не можем одолеть этого расстояния. И в обеденный перерыв за нами приезжает Веслав. Потом мы замертво валимся на кровати, а он отпаивает нас горячим чаем и пичкает витаминами.
Мы уже «просеяли» много тонн земли, сняли несколько культурных слоев. В отдельных горизонтах найдено большое количество керамических осколков. Перед нами наглядная хронология керамики. Нет только образцов, подобных тем, что мы нашли в «арабском селении». Во «втором слое — тщательно уложенные глинобитные кирпичи, которые стали известны здесь во времена манса Мусы и его архитектора Абу-Исхака. Значит, мы напали на след древнего сооружения. Наш маленький раскоп, однако, не позволяет определить его назначение и характер.
На дне раскопа, в грунте, находим человеческий скелет, лежащий по продольной оси с севера на юг и повернутый лицом к востоку (в сторону Мекки). Значит, это мусульманин, погребенный после XI столетия, когда в эти края проник ислам. Очевидно, в прошлом вся обширная долина была заполнена множеством поселков, примыкавших к густонаселенному центру. Как выглядел он в средние века? Писатели того времени сообщают о многолюдном торгово-ремесленном поселении. Здесь встречались купцы из Северной и Западной Африки. Кипела жизнь. И мы намерены хотя бы отчасти воссоздать ее, рассказать о ней.
Обряд посвящения в мужчины
Отношения с местными жителями у нас установились превосходные. Однажды мы были приглашены в Баландугу-ба, большое торговое селение километрах в двенадцати от нашей базы, на торжества посвящения в мужчины. Торжества должны были начаться поздней ночью.
На главной площади собралась большая толпа. Посредине сидят одни мужчины. Женщины группами теснятся в стороне. Нас усаживают на лавку для почетных гостей. Вот на площади появляется процессия из двадцати мальчиков в возрасте от восьми до двенадцати лет. На головах у них большие белые тюрбаны. Впереди пожилой человек, выполняющий функции церемониймейстера и глашатая.
У костра мальчики останавливаются, опуская к ногам калебасы — чаши из тыкв, в которых сложена одежда. Наступает момент торжественного переодевания мальчиков в мужские ржаво-красные одежды покроя «бубу» — длинные, почти до пят, с широкими рукавами и большими нагрудными карманами.
Затем родители, родственники, друзья и знакомые начинают одаривать подростков орехами кола и изредка деньгами. Глашатай выкрикивает, кто, кому и сколько подарил. Орехи мальчики высыпают в бездонные нагрудные карманы, а что не помещается — в стоящие у ног калебасы. Чем полнее сосуд, тем больше уважение, оказанное подростку и его родителям. Восклицаниям и объявлениям нет числа, ибо церемониймейстер получает свою долю, а родственники не хотят ударить в грязь лицом.
Но вот с дарами покончено, страсти понемногу улеглись, и к подросткам обращается с речью старейший житель села (ему около восьмидесяти), желая удачи и благополучия в их отныне уже «взрослой» жизни.
В завершение обряда под звуки корры и трещоток все присутствующие с пением провожают мальчиков к строению, где они проведут остаток ночи. Прощальное пение производит на нас огромное впечатление. Эти грустные, жалобные и сентиментальные напевы совсем не похожи на те, что мы привыкли считать африканскими. В них знакомый нам быстрый ритм и звучание ударных инструментов подчинены грустной и мелодичной теме прощания с детством. Жаль, что у нас нет магнитофона.
Наша машина медленно катит по саванне. Мы молчим, не затевая обычных разговоров, переживая увиденное. Мы оказались свидетелями обрядов, в которых раскрылись интимные человеческие чувства, не часто доступные постороннему взгляду.
