Глава 7. Фантастическое будущее

"Мы с ним давние знакомцы, с этим Джизаком. Оба из Мобурга, оба из Свободных наемников и оба сражались в Тридцать Второй Продуктовой Войне, только я бился за Фруктовых, а он - за Мясных. То есть сперва он подписал контракт с Фруктовыми, попал в мою центурию и воевал в ней ровно десять пятидневок, но после побоища в Лоане переметнулся. В общем, случай рядовой - любого пленника-бойца стараются завербовать, а не отправить на компост в сельскохозяйственную латифундию. Не знаю, как поступил бы я сам на месте Джизака - мне-то повезло убраться из Лоана, хотя и с кое-какими потерями. Руку я там оставил, правую, по локоть. Можно было бы потом клонировать ее в Ген-Коне и пришить, однако биопротез, с учетом нынешних моих занятий, куда полезнее. Четверть века его таскаю, и никаких претензий".
Михаил Ахманов "Среда обитания"

* * *

"Последние лет двадцать мои земные соплеменники ставили над собой эксперименты с непредсказуемыми последствиями. Я имею в виду не аутбридинг, породивший аму, - аму во всех отношениях были и оставались людьми, такими же, как мексиканцы или бразильцы, соединившие наследственность и кровь различных рас. Но кое-кто - и в первую очередь модификанты и игруны - с натугой вписывались в человеческий стандарт. Первых из них выращивали из оплодотворенных яйцеклеток, подвергнутых по мере их развития генетическому программированию, - обычно для того, чтобы добиться максимальных физических характеристик: силы, выносливости, скорости реакций. Или, например, способности извлекать кислород из водной среды, что привело к созданию модификантов-гидроидов. Все эти существа не отличались высоким интеллектом и вне профессиональной сферы были совершенно беспомощны.

Игруны являлись продуктом не генетической перестройки, а электронной микрохирургии. Вживленные в тело импланты фактически делали их киборгами, но в глазах закона и общества термин "киборгизация" имел вполне определенную трактовку. Так, в случае неизлечимой болезни пациент мог выбирать между естественным органом, клонированным сердцем или почками, и приборами, их заменяющими, причем замена была эквивалентной - в том смысле, что больной, восстановив здоровье, не получал каких-либо иных, сверхчеловеческих способностей. Согласно этому правилу киборгизацией считалось только внедрение боевых и силовых имплантов, а также чипов, подключенных к мозгу, либо "розеток" - то есть интерфейсов для связи с компьютерной сетью. Именно от них, от этих "розеток" произошло понятие "игрун" - лет тридцать назад их устанавливали фанаты компьютерных игр".
Михаил Ахманов "Я - инопланетянин"

7.1. Айзек Азимов и компания

В этой главе мы попытаемся представить будущий земной мир, базируясь на произведениях писателей-фантастов. Как правило, это не единичные романы, а целые сериалы, среди которых одним из самых известных, читаемых и почитаемых, является цикл "Основание" Айзека Азимова. В связи с этим я упомянул Азимова в названии раздела, но не будем забывать, что "компания" включает не менее блистательные имена: Шоу, Уэллс, Станислав Лем, братья Стругацкие, Иван Ефремов, Андерсон, Ле Гуин, Артур Кларк, Дэн Симмонс, Джеймс Блиш. Мы рассмотрим модели будущего, представленные в романах этих и других авторов, но прежде коснемся такого вопроса: правомочно ли использовать в подобном контексте научную фантастику, а не прогнозы ученых-футурологов?

Каких ученых?.. - спрошу я. Есть философы, экономисты, историки, социолога, биологи, медики, математики, кибернетики, физики, к которым принадлежу я сам, но футурологов нет - во всяком случае, такая профессия не включена в российскую номенклатуру специальностей. Однако футурологи существуют; они - представители различных наук, от философии до физики, которые составляют прогнозы развития тех или иных областей знания и человеческого общества в целом. Крупные писатели-фантасты тоже принадлежат к этой когорте - хотя бы уже потому, что многие из них являются учеными. Их прогнозы, особенно представленные в художественной форме, предпочтительней всех иных, так как:

- эти прогнозы сочетают научную достоверность с мощной оригинальной фантазией;

- они касаются всех аспектов грядущего, от социального строя и экономики до религии, искусства, секса;

- они свободны от ограниченности, присущей чисто научным трудам, что обусловлено самой их литературной формой;

- наконец, они позволяют обратиться к столь отдаленному будущему, куда не всякий футуролог рискнет заглянуть.

Проще говоря, те лица, в душе и разуме которых соединились талант ученого и дар писателя-фантаста, много смелее своих коллег-футурологов. Мы можем с полным основанием прислушаться к ним, чтобы сделать затем какие-то выводы о реальном, а не фантастическом грядущем.

Потупа (ист. 20) разделяет данное мнение и называет масштабные романы о будущем "панорамной фантастикой", подчеркивая, что "панорамная фантастика, требующая огромной исследовательской работы, глубокого системного видения мира, - одно из уже действующих проявлений автоэволюционного процесса" (согласно (ист. 20), автоэволюционная цивилизация - такая, которая эффективно регулирует эволюционный процесс в масштабах всей планеты или всего своего ареала существования).

Перед тем, как обратиться к анализу литературных миров, нам необходимо выбрать наиболее значимые произведения, то есть осуществить хотя бы приблизительную их классификацию. В фантастике эта задача уже решена, и я воспользуюсь традиционной схемой.

Тип 1, наиболее распространенный, - проекция прошлого или настоящего в будущее. Социальная структура будущего общества представлена как межзвездная империя, демократическая федерация, религиозная теократия, феодальный или рабовладельческий строй - то есть как одна из форм государственного устройства, хорошо известная на Земле. Чаще всего такие измышления автора являются лишь фоном для описания галактических войн, межзвездных авантюр, похищений красавиц-принцесс и героических деяний суперменов. Как правило, все это весьма примитивно и наивно, и потому мы не будем рассматривать "космические оперы" Гамильтона, "Дока" Смита, Снегова, а также "Стальную Крысу" Гаррисона и "Полисотехническую Лигу" Андерсона. Нас интересуют лишь наиболее серьезные из этих произведений, где есть намек на нетривиальные моменты и конфликты, которые будут существовать в грядущую эпоху. К числу значимых произведений я отношу "Основание" Азимова, Хейнский цикл Ле Гуин, "Города в полете" Блиша и романы Дэна Симмонса о Гиперионе и Эндимионе.

Тип 2 - антиутопии, или предупреждения. Их довольно много, и эта разновидность имеет свою классику - "Машина времени" Уэллса, "Мы" Замятина, "О дивный новый мир" Хаксли и свои великие вершины - "Час Быка" Ефремова, "Обитаемый остров" Стругацких, "Эдем" и "Возвращение со звезд" Станислава Лема, "451ш по Фаренгейту" Брэдбери. Но большей частью антиутопии - пустые "страшилки", не содержащие сколь-нибудь достоверных элементов будущего. Это одна из причин, по которой я не буду рассматривать такие произведения; вторая же состоит в том, что я - разумный оптимист, и в первую очередь интересуюсь позитивными моделями будущего. К этому есть основательная причина: ведь пришельцы, согласно Постулатам 1 и 2, существуют, процветают и даже добрались до наших палестин. Значит, никаких ужасов, вроде описанных в "страшилке" Геворкяна "Времена негодяев", с ними не случилось - как, надеюсь, не случится с нашими потомками.

Тип 3 - утопии и романы, в которых сделана серьезная попытка изобразить позитивное будущее. Они нас интересуют в первую очередь, но их немного, и почти все, даже в самом блестящем исполнении, отдают коммунистическим душком. Таковы "Туманность Андромеды" Ефремова, "Полдень, XXII век" Стругацких, "Магелланово облако" Лема - три великие утопии, созданные в эпоху диктатуры пролетариата. Их предтечи - Моррис "Вести ниоткуда", Уэллс "Люди как боги", Итин "Страна Гонгури", Богданов "Красная звезда"; а за ними, за Ефремовым, Лемом и Стругацкими, следуют авторы помельче: Вайсе "Страна наших внуков", Мартынов "Каллистяне" и "Гость из бездны", Гуревич "Мы - из Солнечной системы" и так далее, и тому подобное. В последнее время на постсоветском пространстве и в бывших странах народной демократии утопий не пишут, а больше стараются по части "страшилок". Жаль! Коммунизм дискредитирован, но какое отношение это имеет к великим идеям Братства, Любви, Справедливости, к мечте о счастливой и достойной жизни? На мой взгляд, ровно никакого.

Утопии описывают идеализированное общество будущего, в котором высокое благосостояние сочетается с высочайшей моралью; любовь между мужчиной и женщиной там обязательно чистая и светлая (в крайнем случае - безответная и несчастная), а люди заняты творческим поиском - обычно путешествуют в другие обитаемые миры, либо обмениваясь с ними культурными достижениями, либо помогая менее цивилизованным собратьям. Благостная картина, но она будет нам полезна, если мы воспримем ее критически и не забудем о недостатках утопий. А они, в частности, таковы:

- научный и технологический прогресс человечества описан весьма примитивно: звездолеты, роботы, линии доставки чего угодно, отсутствие болезней, долгая жизнь;

- почти ничего не говорится о биологических изменениях человека - возможно, потому, что утопии не заглядывают в действительно далекое будущее, ограничиваясь сроками от ста-двухсот до тысячи лет;

- нет прогнозов относительно таких важных сторон жизни, как религия, секс, развлечения, специфические конфликты, присущие будущему.
К приведенному выше списку я добавлю пару произведений, рисующих нетривиальную картину грядущего: "Назад к Мафусаилу" Бернарда Шоу и "Конец детства" Артура Кларка. Мы ограничимся этим перечнем, чтобы выделить и проанализировать базовые идеи, которые кочуют из одного фантастического романа в другой.