Князь Святослав (4)
Чем дальше, тем больше в Киеве варягов только терпели. Причин, понятно, хватало. Византия тоже достаточно трезво оценивала наемников. Византийский феодал той эпохи, приближенный императора, оставил несколько записей, где для очень узкого придворного круга рассуждает, что империи выгодны иноплеменники, которые «будут служить верно и от всей души, смотря тебе в руки, чтобы получить кое-какие деньги и хлеб», что наемникам платить можно мало, что варяги всегда «служили за хлеб и одежду». Такие Руси были не нужны.
Скандинавские саги помнят Русь. Русские сюжеты поэзии скальдов связаны со временем княжения князя Владимира и Ярослава Мудрого. Исследователи северного эпоса установили, что варяги скандинавских сказаний на Руси оказываются в двух ситуациях: профессионального войска, тогда они окружены почетом и вниманием, и сборщиков дани. Последнее в сагах нечасто и относится только к окраинам государства.
Князья действительно отправляли такие отряды за сбором дани. Треть собранного шла наемникам. Среди варягов были и христиане — обычно те, кто с византийской службы переходил на русскую, и язычники.
Язычество варягов отличалось от славянского не по общему — вполне сходному — характеру верований, а по конкретным религиозным представлениям, по скандинавскому пантеону богов. Мы знаем символику варяжских захоронений, боевые топоры бога Тора и т. д., сказания северного эпоса, в котором боги и герои встречают погибших в бою викингов в таинственной Валгалле, и там продолжается в пирах, состязаниях и битвах жизнь, во всем подобная земной…
Вероятно, варяжские верования накладывались на верования славянских племен, по-своему окрашивая их, принимая в свой черед какие-то представления от словен, чуди, веси… Надо думать, что славянский языческий пантеон становился от этого не только более многоликим, но и более противоречивым.
Даже если мы признаем сильное варяжско-языческое влияние на Святослава, противостоящее влиянию Ольги, которой, учитывая необходимость военно-дружинного воспитания князя, не удалось обратить его в христианство, то из одного этого резко отрицательное отношение Святослава к христианам понятным не становится.
Корни неприятия христианства Святославом следует искать в чем-то другом. Нам кажется, что оно объясняется прежде всего целями и задачами его внешней политики, а именно тем, что в этой политике расходилось с политикой Ольги и ее киевского боярского и торгового окружения. Есть, правда, поздние известия о том, что во время последнего военного похода на Византию Святослав велел разгромить в Киеве христианские церкви и даже казнил князя Глеба, своего двоюродного брата. События эти относят к 971 году.
Раскопки языческого пантеона в Киеве подтверждают летописное известие. Фундамент пантеона — неглубокие рвы — сплошь заполнен битой плинфой (большемерный кирпич), осколками шифера, кусками штукатурки с фрагментами фресок. Один из руководителей раскопок, Я. Е. Боровский, уверенно интерпретирует находки как остатки христианского храма, разрушенного по приказу Святослава. Простой приверженностью к язычеству эти факты уже не объяснить. Попробуем рассмотреть события на более широком фоне.
Напомним, Святослав — воин, его жизнь в завоевательных походах. Он расширяет и укрепляет еще очень молодое государство. Может быть, поэтому князя-воина меньше заботит (пока по крайней мере) его внутреннее устройство.
Рассмотрим походы Святослава. Первый — «когда Святослав вырос и возмужал» — 964 год — поход на хазар. Каганат — конечная цель. Но сперва — на Оку и Волгу, через землю вятичей. Здесь Святослав лишь поинтересовался, кому они платят дань. «Они же ответили: «Хазарам, по шелягу с сохи даем».
Перезимовав, видимо, в землях Камской Болгарии и обеспечив ее нейтралитет вооруженной рукой, весной следующего года он спускается вниз по Волге и наносит страшный удар по Хазарскому каганату. Берет Итиль и второй крупный город Хазарии — Белую вежу (Саркел), крепость, построенную хазарами для защиты от печенегов. Строил ее, кстати, крупный фортификатор, присланный из Византии.